Автор: gauzeling
Переводчик: z.lu
Фандом: u-kiss
Персонажи/пейринги: сухен/кибом
Жанр: слэш, ангст, au
Рейтинг: pg-13
Статус/разрешение: переведено, нет
Саммари: у музыкальных шкатулок нет сердца.
П/п: на самом деле работа очень красивая и безумно печальная, но только в оригинале. к сожалению, мне не удалось передать всей атмосферы в переводе, некоторые моменты вообще были не поняты, поэтому выглядят неестественно.
читать дальше
SONGBIRDS
что бы ты подумал, если бы я фальшивил
что бы ты подумал, если бы я фальшивил
по дороге домой кибом находит музыкальную шкатулку, которую, видимо, не заметил мусорщик, убирая улицы. часы упорно показывают: "ты опаздываешь, поторопись!" - и явно против того, чтобы их хозяин задерживался, теряя драгоценное время из-за ерунды, но его взгляд уже зацепился за тусклый блеск драгоценных камней и красоту витиеватого изящного орнамента, украшавшего шкатулку.
та словно сама просится в руки, так и маня поднять с пыльной дороги и забрать себе.
♪
- прекрати таскать домой всякий хлам, - говорит мать, не отвлекаясь от плиты, когда он проскальзывает мимо кухни. из радио доносятся звуки народной песни с выцветшей лирикой. - у нас уже некуда складывать все это.
кибом со шкатулкой в руках шлепает к лестнице.
- это не хлам.
- ужин в десять. умойся и спрячь эту штуковину, чтобы отец не увидел.
♪
у основания шеи, чуть выше позвоночника обнаруживаются вырезанные иероглифы. кибом аккуратно приподнимает волосы, чтобы увидеть сухен и инициалы владельца, слабо выцарапанные на гладкой коже, похоже, ногтями. он осторожно проводит большим пальцем по надписи, думая о том, больно ли это. кибом находит старую рубашку и джинсы, не замечая, как оно меняется. даже когда свет фар проезжающих за окном машин мажет по занавескам, на мгновение освещая рельеф мышц, рваные края шрамов.
- ты сухен, - произносит кибом, и тени, окутывая слова, превращают их в таинственный шепот. его колени касаются коленей сухена. - можно тебя так называть?
он смотрит на него и открывает рот, выдыхая сквозь губы тишину, которая, разрастаясь, оставляет после себя тихое сердцебиение кибома из всей мириады возможных звуков. гул тысячи крохотных механизмов, непрерывно отбивающих ритм, под слишком живой оболочкой. кибом дышит так громко, что хватит на двоих. руками обвив шею сухена, он хочет почувствовать вибрацию его голоса, но вместо этого кончики пальцем обдает только немым теплом.
- у тебя пропал голос? - спрашивает кибом, наконец поняв, в чем дело. - поэтому тебя выбросили?
ответом ему служат подрагивание закрывающегося рта и полуприкрытые глаза. кибом осторожно очерчивает пальцами контур губ, накрывая их ладонью.
- ладно. я сделаю так, что ты снова сможешь петь.
сухен закрывает глаза, и кибом кончиками пальцев ловит его улыбку.
♪
кибом в очередной раз опускает иглу вытащенного из подвала старенького граммофона на черный винил, проигрывая для сухена моцарта, шопена, баха, брамса, любые пластинки, которые только можно найти в пыльном магазине, расположенном внизу улицы.
сухен беззвучно смеется, щурится, заставляя кибома ставить битлз на повтор, заставляя забыть о домашке по алгебре и развалиться на полу, чувствуя, как теплое тело ложится рядом, прижимаясь.
♪
илай говорит, что кибом идиот.
- он ведь сломан.
- я починю, - радиатор старенького подержанного автомобиля гудит под подошвой, вжимающей педаль газа в пол, когда кибом медленно подъезжает к сухену. - я заставлю его вновь работать.
- их же всегда можно разобрать. посмотри, есть ли у него сердце.
- ты идиот? - парирует донхо, с усмешкой уворачиваясь от кулака илая. - это же не тостер. нельзя просто взять и разобрать музыкальную шкатулку. они сложные в устройстве и дорогие, - донхо поворачивается к сухену. - ведь так?
тот в ответ улыбается и пожимает плечами. черные мазутные пятна блестят на его щеках. сухен смотрит куда угодно, но только не на кибома.
- кроме того, - невозмутимо продолжает донхо, смотря на сухена большими невинными глазами. - все знают, что у этих штуковин нет сердец, идиот.
♪
что бы ты подумал, если бы я фальшивил,
- я не знаю, как тебя починить.
ты не можешь починить то, что не сломано.
- я не могу...
разве ты не слышишь меня?
просто бы встал и ушел.
♪
переносить тишину легче, когда сухен говорит с ним мимолетными касаниями, на языке чужом и ласковом.
♪
- завтра мой день рождения. - кибом набирает горстку камешков в руки и выкладывает в стройную линию перед песочным замком. - у меня есть желание.
шум волн, разбивающихся о берег безлюдного пляжа в нескольких милях от дома, заглушает пронзительный крик чаек, стаями кружащих над пляжем в поисках того, чем можно поживиться, вдалеке с ревом проносится грузовик с мороженным, звеня тошнотворной ванильной мелодией. сухен сидит, зарываясь носками сандалей в песок, несколько ракушек дружелюбно облюбовали его колени и теперь, вольготно устроившись, греются на солнце. почти не отрывая взгляда, он следит за каждым движением кибома, что очень нравится последнему.
- я хочу, чтобы ты спел для меня, - говорит кибом, вставляя флаг в слегка накренившуюся башенку. - "с днем рождения" довольно неплохая песня, да?
может, виновник тому солнце, но кибом думает, что улыбка сухена выглядит погасшей, совсем тусклой под голубым небом в отличии от той, что возникает в темноте душной комнаты. наконец сухен кивает. замок кибома рушится, исчезая в волнах, за пять ничтожно коротких секунд.
♪
кибом слишком взрослый для тортов и свечей. поэтому вместо этого они прокрадываются на крышу, прихватив с собой пиццу, и, найдя местечко, откуда открывается отличный вид на огромный лунный диск, выкатывающийся из-за небоскребов, располагаются поудобнее.
переплетая их пальцы, кибом сильнее жмется к сухену, чтобы согреться, потому что от холода не спасает ни куртка, ни джемпер. до полуночи есть еще немного время.
- у тебя есть день рождения?
сухен указывает на затылок, напоминая кибому о выцарапанном номере заказа, который совершенно невозможно разобрать.
- думаю, это не так уж и плохо, - кибом выколупывает пепперони из холодной пиццы и морщит нос, глядя на сыр, застрявший под ногтями. - в следующий раз купим тебе торт.
он думает, что сухен мог бы засмеяться, но башенные часы в трех кварталах отсюда начинают отбивать полночь. раздается щелчок. кибом открывает рот, чтобы что-то сказать, когда сухен поворачивается и смотрит на него.
его голос то затихает, то вновь набирает громкость, иногда совершенно неожиданно заливаясь веселой ритмичностью, так что кибом понимает, это песня о любви. белые прощания, соната, совершенно не похожая на те, что на пластинках, которые когда-то он проигрывал ему на пыльном граммофоне. сухен поет до тех пор, пока мерцающие вдалеке огни, сливаясь с занимающейся зарей, не окрашивают небо многообразием красно-оранжевых оттенков.
сухен поет, когда кибом целует его, тепло и нежно. слишком по-человечески.
♪
с днем рождения, кибом.
♪
- извините.
молодой человек в строгом костюме растягивает губы в улыбке, которая, оставаясь на них, так и не отражается в глазах. удивленно приподняв бровь, кибом шире открывает дверь.
- да?
- уверен, у вас есть кое-что, что принадлежит мне, - произносит незнакомец, протягивая визитную карточку, на которой аккуратно выведено отливающее золотом александр. - я здесь, чтобы забрать это.
- о чем вы? - сейчас единственное, чего хочет кибом, закрыть перед самым носом незваного гостя дверь, надежно заперев на ключ, чтобы тот ни коим образом не смог проникнуть внутрь, потому что прекрасно знает, о чем он говорит. - как видите, я сейчас немного занят.
улыбка александра становится все шире и шире.
- это займет буквально минуту. кевин.
другой костюм, симметричные линии королевского синего - еще одна музыкальная шкатулка. кибом понимает это по пустым глазам и первым отзвукам мелодии, доносящейся из приоткрытых губ.
- они парные, видите? - с гордостью произносит александр. голос кевина тянется, как паучьи лилии, вьется невидимыми лентами, и завораживающий ужас разливается в сердце кибома, когда он слышит ответ на этот зов позади себя. - мы годами ждали, что он запоет.
александр кланяется ему, когда сухен соединяется с кевином, лишь на мгновение задевая ладонью кибома, и это прикосновение говорит, что что-то менять уже слишком поздно.
- спасибо за помощь.
сухен не улыбается. улыбка александра остается неизменной.
- и прощайте.
прощай.