Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[ff] white noise | пустая молодость

fb
Фандом: bts
Персонажи/пейринги: vmon [taehyung|namjoon]

4.03.| наблюдатель | run & namkook

вселенная - это пространство, которому необходим наблюдатель. душа чон чонгука - это маленькая, своеобразная вселенная. чимину поебать, каким методом идти дальше: индуктивным или дедуктивным - он просто не понимает, как затесался во всю эту любовную вакханалию с ее астрономическими уклонами.

если бы он решил снять очередную любовную дораму, от которой девочки наматывают сопли на кулак и растирают туш по лицу, не нужно было даже выкидывать лишнюю сотню вон на сценариста - вот вам, блять, персональная санта-барбара, ебаный жизненный опыт со всеми его составляющими.
сначала, когда они еще только знакомятся, в университете, чимин не думает, что все это выльется в такую сложную глобулу чувств. он получает только безответно влюбленного в намджуна чонгука, однажды по пьяни рассказывающего ему о своей внутренней драме и рыдающего в плечо. чимину действительно жаль чонгука за скрывающийся внутри океан боли и глухой надежды на ответность, за жалкие попытки обратить внимание не просто как к мелкому мальчишке, с которым весело тусоваться после пар.
чонгук выглядит таким потерянным и беззащитным, как растоптанный сухой лист.

чимин думает: больше никого жалеть не придется, но однажды летом замечает, как блестят глаза тэхена, легко, по-товарищески обнимающего намджуна за плечо.
и этот блеск совсем не такой, как если бы он вновь задумал какую-нибудь ерундовую выходку, вроде зеленых прядей челки или битвы подушками на студенческой вечеринке. нет. это тот блеск, когда слезы выбиваются наружу, подгоняемые холодным ветром, и внезапно поджатые губы, и серьезно-застывшее выражение с немой тоской.

чимин снова наблюдает, как намджун сдувает легкий пух одуванчика в белое монохромное небо, как тэхен становится совсем несчастным, застывшим, как это безжизненное небо, и одновременно разлетевшимся в хаотичном потоке своих мыслей, как намджунов одуванчик.
чимину жалко тэхена, потому что он знает этот тип - вечный герой френдзоны. таких обычно стирают из сценариев самыми первыми.

чонгук что-то говорит слишком громко и наигранно радостно, успев нарвать желтых лютиков, направляется в сторону обоих кимов, но чимин останавливает его.
- не ходи, - он действительно хочет помочь тэхену. у чонгука умирает улыбка, утопая в холодном золоте поля.

небо хмурится, готовясь к дождю, и чимин запрокидывает голову, чувствуя, как теплое тело обессиленно прижимается к его спине. они всегда молчат даже чаще, чем разговаривают - все как у девчонок с этой ебаной любовью.
чимин не хочет во все это ввязываться, но быть наблюдателем он тоже устал.

им было бы легче никогда не знать о существовании друг друга, потому что ничего так и не клеится. пак хочет сломать намджуну челюсть за то, что идиот, не замечающий очевидного; за то, что ждет однажды у двери чиминовой квартиры, поджав колени, а потом вскакивает, берет за руку и признается, сумбурно лепеча с придыханием.
чимин, правда, находит в себе силы. тонкая алая струя сочится из носа намджуна, достигая подбородка и капая на холодный подъездный бетон.

хватит с него этих санта-барбар.
чимин думает, что единственный, кого тут нужно жалеть - это он сам.

6.03.| фангерлить не вредно | au

юнги проводит в первый ряд, по-дружески протаскивая сквозь толпу к самодельной сцене подвального ночного клуба, где уже беснуется толпа, расшатывая метроном пробитых ушных перепонок.
юнги протаскивает в первый ряд и оставляет фанючить, скрываясь среди разгоряченных вопящих тел, и тэхен, ловя ритм, скандирует вместе с ними, протягивает руки и кричит что-то на инопланетном языке.

потому что ким намджун ахуенен! с этими выбритыми висками, взмокшим лоснящимся в свете прожекторов лицом и пробирающим до мурашек голосом, зачитывающим реп, как кондишенс для революции, разжигая сознание до адских котлов.
тэхена прошибает с первого взгляда, когда он впервые забредает в этот клуб с юнги, который в андеграунде уже свой в доску, и все. с концами.
и это взрывает его внутренний город к чертовой матери, затягивая бурлящей лавой все трещины и сколы.

биты затихают, намджун, пытаясь отдышатся и, стирая стекающий пот тыльной стороной ладони, заигрывает с публикой. тэхен буквально на секунду ловит его взгляд и, сука, расплывается лужицей под ногами, как какая-то потекшая старшеклассница при виде своего "оппы".

толпа вопит даже сильнее, когда намджун открывает рот не для новой реп-партии, а для пары слов "о главном".
- я, кажется, выпил слишком много пива сегодня, но, чтобы ваши головы не остыли, мой хен взорвет вас с новой силой! - орет он, поддерживая стоящий вокруг гвалт.

тэхен вылавливает его уже у двери с многозначительным перевернутым треугольником, теряя все слова, как только видит своего мега божественного репмона так близко, и, сумев выдавить только "ты клевый, хен", глупо улыбается. джун благодарит, дружелюбно хлопая по плечу.
- ты ведь тэхен, да? юнги много о тебе рассказывал.
ким думает, что юнги тот еще сукин сын - мог бы давно познакомить.
~

7.03.| в плюшевом небе - мир | stitch!au

у тэхена волосы горят ледяным огнем осени и глаза пустые. как оловянный солдатик, намджун плавится, обугливаясь по краям, в их краснеющей рыжине.

их мир статичен и неизменен - вечное лето, выжелтевшая сухая трава под подошвами, розовое плюшевое небо, лишь изредка исторгаемое из себя дождь из сверкающей пыли. он, мир, похож на снежный шар, который потряси, и зима - а, может, это он и есть.
намджун не знает. он кажется всю жизнь здесь неподвижно стоит и любуется фарфоровым мальчиком напротив, безжизненно устремившим взгляд в одну точку, красивым и неестественно серьезным. намджун не умеет говорить, но постоянно думает о том, что сказал бы тэхену, если бы мог.
какой у него голос? улыбка? намджун все придумывает сам, он даже имя придумал сам, когда впервые увидел, почувствовав слабый стук фарфорового сердца.
однажды он придумывает, что тэхен любит его, и тонет в этой фантазии.

после землетрясения всегда идет блестящий дождь, и в разноцветных бликах его визави становится еще красивей, поэтому намджун любит землетрясения, несмотря на то, что от них голова идет кругом. их розовое небо взрывается, сверкающая пыль засыпает пожухлую траву, ложится на головы, путаясь в рыжих вихрах мальчика, на плечи отглаженного синего кукольного пиджачка - намджун восхищается.

он не может дотронутся до тэхена, намджун такой же кукольный мальчик в светлых коротких штанишках и со смешно стриженными волосами.
он думает: может, это здорово, что их розовый мир защищен шапкой неба и неподвижен, иначе тэхен мог бы просто уйти, в реальности никогда не полюбив его в ответ.

намджун думает так, пока однажды снаружи не начинается буря, и розовое небо лопается, разбивается осколочным градом, накрывая блестками, как волной, резко, почти молниеносно стирая их мир.
у намджуна все, что ниже диафрагмы вдребезги, и фарфоровое сердце разрывает трещинами, когда ледяной огонь осени превращается в рыжую пыль.
~

@темы: слэш, fic, bts, vmon

---

блять, ну почему, когда я только влюбилась в женскую группу (можно сказать, это моя первая настолько сильная любовь) они не хотят камбекнутся уже 2 года.
сука, ДВА. ГОДА.
ДВА ГОДА.
и я даже толком не знаю, будут ли они существовать как группа или нет. стараясь следить за ними по отдельности.

BESTie, девчонки, вернитесь! Я вас очень жду!

@музыка: bestie - i need you

@настроение: хреновое

@темы: мысли вслух

---

помойка

чистя комп, наткнулась на парочку не законченных работ столетней давности, которые занимают место.
удалять жалко, поэтому скину сюда.
сука, стыд-то какой

2014 | без названия | chantao | exo

и даже в июле можно насмерть замерзнуть. (с) oxygen

Лето в этом году выдалось на редкость жаркое.

А я замерзал в своей маленькой квартирке, в одиночестве и темноте, сжимая в околевших руках кофту, которую ты оставил, собирая в спешке вещи. Бросив короткое «Прости, Тао», ты ушёл, громко хлопнув дверью.
Внутренняя пустота наполняются ледяной водой, и море внутри бушует, обдавая горло солёными волнами.
Когда она закончилась? Когда закончилась наша любовь?
А была ли она вообще…
Кофе больше не греет.
Крепче прижимаю к груди твою кофту, вдыхаю такой знакомый и любимый запах, ускользающий с каждой минутой, как последний солнечный луч на осеннем небе.
Ресницы, покрытые инеем, трепещут, а слёзы застывают на щеках, оставляя белёсый след на коже.
Окна завешены тёмными шторами, не пропускающими солнечный лучи, и комната погружена в полумрак. А ведь когда-то в ней слышался весёлый смех лопоухого и такого милого парня, которого я любил больше жизни, трепетно и безумно, тихое я люблю тебя, произнесённое шёпотом и какие-то нелепые глупости.
Сейчас тихо и пусто.



Лето в этом году выдалось на редкость жаркое. За окном ярко светит солнце, обжигая, и столбик ртуть в термометре не опускается ниже тридцати по Цельсию.

А я замёрз до смерти на холодном полу в однокомнатной квартире на краю города.
И если ты когда-нибудь решишь зайти ко мне, чтобы выпить чашку горячего чая и, заключив в объятия, шептать о том, каким дураком ты был, когда решил оставить меня, пожалуйста, поцелуй меня в обледенелые губы последний раз. Заставь их оттаять.

Ах да, и ещё забери свою кофту, потому что она мне больше не нужна.

2015 | завтра в спальном районе | ГП | подразумевались drarry | ОЖП

30 июля. Опять этот гребанный дождь! Никакой погоды, а ведь уже конец июля, почти август. Все утро простояли на остановке, пытаясь не намокнуть, но холод-то никто не отменял. Легкая кофта уже не спасала: вымокла насквозь, и ветер еще такой промозглый. Брр. До костей пробирает. А тучи все сгущаются и сгущаются такие же вязкие и серые, как жвачка, которую Эрик приклеивал к стулу. Фу! Весь день жует, а потом клеит куда-нибудь. Одну как-то у себя в волосах нашла, думала, убью этого мелкого гаденыша собственными руками, честное слово. Он потом, с зареванным лицом и красными глазищами, стоял и извинялся, говорил, что случайно это вышло, и сопли вытирал тыльной стороной ладони. Конечно, случайно, когда мама с ремнем стояла за спиной.
Простила, только волосы все равно пришлось отрезать.
Что-то я совсем увлеклась прошлым. И когда это было? Да, неважно, пусть катится к чертовой матери.
Я думала, гроза будет, так похолодало резко, а утром, примерно в шесть часов, солнце светило; дождь усилился. Совсем дерьмово. Смотрю под ноги, а там дождевые ручейки бегут и прямо под скамейку стекают – лужа будет, и кеды все промокли, даже слышно, как вода внутри чавкает. Расклеятся, поди. Жаль, недавно купила.
Настроения никакого нет, и желания тут мерзнуть тоже. Сутенер, сука, выкинул на улицу в такую мерзопакость, мол, идите, постойте, может, кого и подцепите. Даром, что на улицах почти не стоим: местные могут пожаловаться, да и кто сейчас захочет снять проститутку, замерзшую и мокрую – хуже, чем сырое мясо жевать.
Я села на скамейку, потому что ног уже не чувствовала, юбка и трусы сразу же стали влажными, так что я вздрогнула. Ирма видимо заметила это, так как протянула мне толстовку.
- На, вот, надень. И не сиди на холодном железе, простудишься.
Опять она со своими мамочкиными замашками, но все равно приятно.
- Спасибо.
Ирма больше ничего не сказала, она вообще сегодня была какая-то молчаливая, все думала о чем-то. Я не стала спрашивать, не мое дело.
Еще полчаса простояли молча. Людей на улице не было, всех словно смыло этим дождем, вдалеке только собака выла. Тоскливо. Наверное, хозяин забыл покормить, а сам уехал в Грецию или в Италию. Там сейчас жарко, и море теплое, как парное молоко.
Собака опять громко завыла, и мне вдруг вспомнилось: кто-то говорил, что собаки к покойнику воют. Меня даже передернуло. И к чему я это вспомнила? Гнать надо такие мысли нахрен из башки, а то свихнуться можно от суеверий.
Потом стихло все, и я вдалеке сквозь пелену дождя смогла различить две фигуры, направляющиеся в нашу сторону. Это были мужчины, точно, так как плечи широкие и силуэты их довольно мощные. Я Ирму локтем в бок ткнула, но она, похоже, и сама их заметила.
- Полисмены, - спокойно сказала она, щурясь.
Когда они поближе подошли, я смогла их форму разглядеть и погоны на плечах. Они все на нас смотрели, и у меня внутри похолодело. Значит, пожаловались все-таки, сейчас будут свои гребанные вопросы задавать, а потом загребут. Блять!
Полисмены были местные, я их видела пару раз, когда они район патрулировали. Один постарше, лет сорок, он еще фотокарточку жены и сына носил в грудном кармане – девчонки рассказывали, хотя откуда им знать – а второй – новичок, помню в соседнем доме жил, здоровался все время.
- Девушки, Саманта Мейсон, знаете такую? – говорит, чуть хрипя, старший и тычет нам в лицо фотографией, сделанной в парке рядом с колледжем.
Саманта? Конечно, знаю. Мы с ней вместе учились. Я даже знаю, кто это фото сделал. Дик Грейсон, её парень. Она многим нравилась, потому что всегда была приветливой и такой солнечной, что, казалось, даже цветы поворачиваются на ее свет. Ну, все, как в биологии, да?
Ее огненную шевелюру было сложно пропустить в толпе, а эта родинка над губой, как у дамочки с Французского бульвара. Мы называли ее парижанкой. Не понимаю, как она докатилась до жизни проститутки, может, смерть Дика подкосила, а, может, совсем по другой причине. Да уж, парижанка из Пигаля. Я хорошо ее помнила.
Мы просто киваем, переводя взгляд с улыбающегося личика Саманты на серьезные –
полисменов. У меня плохое предчувствие, и в груди набат бьет, потому что строгость вкупе с сочувствием в глазах напротив пугает больше, чем механические монстры из Лабиринта Страха.
- Саманта Мейсон была убита сегодня ночью и найдена мертвой около пятого дома, в двух кварталах отсюда. Нам очень жаль. Когда вы видели мисс Мейсон в последний раз?
Я даже не знала, что ответить. Горло сдавило, а по легким словно раскаленной кочергой ударили. Не могу поверить! Это неправда. Это не может быть правдой. Что за дьявол это делает? Четыре девушки за неделю и все рыжие проститутки.
Ненавижу этих ублюдков с их гребанным сочувствием. Подумаешь, каких-то шлюх убили.
Блять, все буквы размыло. Не могу больше писать.

2013/14 | хуйня по каким-то парням

Макс ненавидит точить карандаши, так как у него это не получается. Карандаш просто норовит сломаться, как только он достанет его из под лезвий точилки, словно назло бедному Максу. Карандаши вообще его не любят, просто терпеть не могут. Макс не знает почему. Просто не любят и всё. Постоянно ломаются, а если ему удаётся их поточить, стружка застревает в точилке, и тогда из строя выходит именно она. Особенно, когда он одолжил эту вещицу у соседа по парте, и её следует вернуть в целости и сохранности. Макс начинает терпеливо стучать точилкой по парте, а на вопросы, что он делает, лишь отмахивается. Но глупые ошмётки дерева видимо не хотят выходить из под лезвий, так уж сильно им там понравилось. Тогда Макс начинает стучать сильнее. В итоге весь класс смотрит на эту отчаянную борьбу красного, уже уставшего и злого Макса с куском пластмассы. Кирилл начинает ржать, и Егор его подхватывает, отчего Макс краснеет ещё больше и в его голове появляется желание провалиться сквозь землю, а Настя, сидевшая от него через проход, предлагает свою помощь, и Макс с удовольствием соглашается.
Макс ненавидит толпу в раздевалке. Он всегда приходит именно тогда когда там и яблоку негде упасть. Макс судорожно начинает пробираться сквозь подростков, кого-то задевая плечом или наступая на ногу. Когда он находит свою куртку, она обычно мирно лежит на полу, слегка потрёпанная и со следами чьих-то огромных ног. Это Макс тоже не нравится. Он поднимает одежду, отряхивает и накидывает себе на плечи, тяжело вздыхая, но улыбается, когда Егор, тоже пробравшийся сквозь всех этих личностей, протягивает Максу его забытый, где-то на полу, шарф. Макс благодарит его и вышмыгивает в коридор, по дороге думая о том, что наконец-то он идёт домой.
Макс не любит томатный сок. Он невзлюбил его после новогодней вечеринки класса. Тогда был вечер, темно. На весь кабинет гремела музыка, что-то танцевальное с трудно разбираемыми словами. Кто-то отжигал посреди комнаты, девчонки обсуждали новые сплетни, весело хихикая и иногда бросая взгляды на симпатичных парней. Макс стоял в стороне. Он вообще не собирался сюда приходить, просто дома было скучно, и Макс надеялся, что здесь сможет отвлечься от уроков и расслабиться. Но пока, что ему это плохо удавалось. Он нервно теребил галстук своей рубашки, переминаясь с ноги на ногу, и думал как бы скоротать время. Внезапно его окликнул знакомый голос. Это был Егор, одноклассник, который стремительно пробирался сквозь толпу к Максу. У Макса даже сразу приподнялось настроение. Но вот неудача! Именно в это время, какая-то слегка подвыпившая девушка, проходившая мимо, опрокинула на его белоснежную рубашку стакан томатного сока. Кроваво-красное пятно быстро расползалось по ткани. Пробормотав извинения, девушка сбежала, а Максу ничего не оставалось как вернуться домой в весьма скверном расположении духа, забыв про Егора и вообще про всё на свете, кроме алого пятна, прямо посреди новой рубашки.
Макс ненавидит мокрые полы, которые обычно становятся такими из-за уборщицы, слишком любящей свою работу. Они бывают именно в таком состоянии довольно часто, и почти всегда Макс умудряется на них поскользнуться. Хорошо хоть не падает, хватаясь за плечо рядом стоящего, а то бы не избежать ему дикого хохота адресованного в сторону своей персоны. Даже, несмотря на это, вокруг всё же раздаются тихие, а то и не очень смешки и кто-то начинает перешептываться, наверное, обсуждая то, какой он неуклюжий или то, как глупо выглядит. Тогда Максу становится немного обидно, и его уши сильно краснеют от стыда. Зато в мокрые полы можно увидеть отражение человека идущего рядом. Тёмное и плохо различимое. Но почему-то, когда Макс смотрит на него, губы сами собой начинают расплываться в улыбке, и он быстро забывает о том нелепом инциденте, что случился минутой ранее.
Но больше всего на свете Макс ненавидит, когда Егор прижимает к себе или усаживает на колени очередную девушку. Почему то именно в эти моменты в сердце начинает колоться невидимая иголка, а душа как-то тяжко ноет, под оболочкой тела. Макс сам не знает почему, но это происходит всегда, когда он видит развернувшуюся картину. Этот заливистый смех, что вылетает из губ девушки и то как Егор улыбается её светло и нежно. Макс уже привык. Он уже почти не замечает той боли, что гложет его изнутри. Но почему, то он всё ещё плачет по ночам в подушку, мечтаю оказаться на месте той счастливицы, на которую положил глаз самый крутой парень в классе. Но этого не происходит, и тогда Макс прикрывается фальшивой улыбкой на удивлённые взгляды Егора и шутливо отмахивается, когда спрашивают, почему он такой грустный. Просто он ненавидит это вот и всё.

2015 | серия работ | оридж

2015 | костровая | оридж |закончено

На костровой было весело. В воздухе витал приторный запах дыма, слышалось лёгкое потрескивание уже догорающих поленьев и весёлый смех. День клонился к закату, и на небе расплывались алые блики уходящего за горизонт солнца. Послышались тихие звуки гитары.

Андрей взял Сашу за руку. Все были увлечены чарующей мелодией, и никто не заметил переплетения их пальцев и то, как Саша слегка наклонил голову, касаясь щекой мягких волос Андрея, насквозь пропахнувших костром. Ему нравился этот запах.

- Какие сны тебе снятся?

Отблески костра падали на бумажную звёздочку, которую Саша держал в руках, размывая буквы заданного вопроса. Он долго думает над ответом. Все ждут правды.

- Я не помню свои сны.

Ложь. Все делают вид, что поверили и продолжают веселиться.

Когда последний вопрос прочитан, и ответ получен, все встают.

- Загадывайте желание!

И все закрывают глаза, весело жмурясь и блаженно улыбаясь, представляя что-то очень желанное для каждого.

Саша и Андрей держатся за руки. Они не знают, что загадать. Им ничего не нужно. Они счастливы. Переглядываются, нежно улыбаются друг другу и произносят одними лишь губами:

«Пусть мы будем счастливы всегда!»

Звёздочки летят в костёр, постепенно сгорая и улетая белыми искорками в небо.

Пора возвращаться…

2015 | отъезд | оридж |закончено

Отъезд - это всегда грустное событие. Ты покидаешь столь привычное, полюбившееся и оставившее свой след где-то в душе место. Вокруг одиноко стоят сумки и чемоданы других таких же ребят, которым также не хочется уезжать. Некоторые плачут. А ты нет. Потому что парни не плачут.

Андрей незаметно подходит к тебе сзади и обнимает. Ему тоже грустно. За эту смену вы стали близки друг другу, слишком близки. Ближе чем за все восемь лет проведённых в школе, хоть и в параллельных классах. Только этим людям вы можете доверить свой маленький секрет. Приехав в Вологду, вы снова будете просто хорошо знакомыми ребятами. И ты это понимаешь. Правда, Саша?

- Ты не хочешь уезжать?

Легкий кивок. Андрей всё понимает. Он тоже не хочет, но так нужно.

Автобусы уже ждут своих пассажиров, которые постепенно рассаживаются по местам. Ты поднимаешь сумку с земли и идёшь к автобусу, держа Андрея за руку. Сегодня ты можешь позволить себе это.

Автобусы трогаются, стоящие за окном люди машут им вслед рукой. Вы уезжаете, но ваши сердца остаются где-то здесь. В месте, где вы обрели любовь.

Слёзы текут из твоих глаз…

2015 | тишина | оридж |закончено

Тишина. Вокруг ни души. Лишь ты и прозрачная водная гладь, убегающая вдаль и на горизонте сливающаяся с голубым безоблачным небом, реки. Почему ты здесь, Саша? Молчишь. Ветер треплет твои волосы, а ты смотришь вперёд грустными глазами.

Если бы он был здесь. Но его нет. Где он сейчас? Неважно! Главное, что он сейчас счастлив без тебя.

Одинокая слеза скатывается с твоей щеки. Тихо всхлипываешь и стираешь её тыльной стороной ладони. Парни не плачут!

Спускаешься ближе к реке. Ещё шаг и твои ноги уже ласкает холодная вода. Она принимает тебя, окутывает и успокаивает. Даёт понять, что всё хорошо. Всё глубже и глубже. Футболка уже намокла и противно прилипает к телу, заставляя невольно вздрогнуть.

Холодно. Ты уже по грудь в воде.

Страшно. Никак не можешь решиться. Вспоминаешь его любимое лицо, улыбку, от которой сердце пропускало удар и снова начинало биться с новой силой. Может быть, вернёшься обратно, подойдёшь и просто обнимешь, прижмёшь к себе, не обращая внимания на недоумённые взгляды друзей? Нет. Решительно.

«Слабак» - шепчешь ты.

«Глупец» - проносится где-то в сердце.

А выход лишь один. Впереди. Там где вода сливается с небом. Там где солнце исчезает и наступает тьма. Там, где никто и никогда не найдёт тебя…

- Андрей, я тебя люблю!

Крик. Истошный. Ветер донесёт ему эти слова. Он не оставит их не услышанными. Ветер всё понимает.

Уходишь под воду.

Все словно умирает вместе с тобой. Мёртвая тишина. Лишь где-то вдруг послышался надрывистый крик птицы, который словно разносит весть о трагедии и скорбит по парню, что бесследно исчез из этого пейзажа.

Молога молчит. А на берегу, Андрей одиноко зовет кого-то.

«Саша!»

И крик его разносится далеко и, улетая, исчезает за горизонтом.

2015 | scene of the crime | lilo | 1D

когда-то выкладывала на фб, но так и не смогла дописать.
писалось по заявке.

1.

1.

— Не высовывайся, пока не сможешь точно прицелиться. Потом стреляй, сколько угодно.
— Хватило бы одной пули. (с)

На улице стояла жуткая духота. Застоявшийся воздух сушил горло и полость носа при вдохе, оставляя неприятный осадок пыли в легких и на внутренних слизистых оболочках; здесь чувствовался запах ила и пота, который выступал на лбу и скатывался по виску, шее, задерживался в ключице и тут же испарялся, оставляя блестящую дорожку на коже; солнце пекло как одурелое, и асфальт, казалось, начнет плавится под ногами прохожих, которых, несмотря на жару, было довольно много на городских улицах.

А в баре прохладно. И непривычно многолюдно. Людям хочется выпить, сделать ставки, перекинутся парой слов или разбить кому-то нос. Толстяк, в идиотской желтой рубашке с цветками вишни на ней и в бабочке, со смазливой раскрасневшейся рожей, делающей его похожим на педофила, скидывает карты, недовольно морщась и ударяя кулаком по столу. Со всех сторон слышится хохот и улюлюканье, когда старик, одетый в стиле Аль Пачино и держащий в зубах сигару, довольно скалит зубы и выдыхает облако дыма. Азартные игры всегда привлекают людей: они заставляют сердце биться быстрее, когда на кону большие деньги. Но тут либо выиграл, либо проиграл – без вариантов. Даже на ничью не согласны.

Луи стоит за барной стойкой и наливает еще один бокал виски для посетителя. Тот щедро платит и направляется к столу для покера, где уже освободилось место. Луи обводит все помещение взглядом, лишь изредка задерживаясь на слишком шумных компаниях, и смотрит на часы. Пора бы уже ему появиться. Почти полночь.

Народ потихоньку рассасывается, хотя некоторые еще только вошли в кураж. Как все-таки тяжело работать в круглосуточном казино. Но Луи думает, что бармен не такая уж и плохая работа. Ты вроде бы у всех на виду, но в то же время единицы смогут описать твое лицо утром или вспомнить, во что ты был одет. В таких заведениях на барменов ведь никогда не обращаешь особого внимания, если, конечно, ты не размалеванная девица или пижон, неровно дышащий к молодым телам миловидных мальчиков. Луи никогда не считал себя миловидным, но многие клиенты обращали на него внимание, будучи уже совсем в нетрезвом виде. Как раз то, что нужно.

Наконец, за стойку садятся, и Луи отвлекается от протирания бокалов, полностью сфокусировав внимание на незнакомце. Перед ним сидит парень, довольно молодой (точно младше самого Луи). Загорелая кожа на лице лоснится в свете потолочных ламп; тонкие черты лица напряжены; глаза, с расширенными зрачками и покрасневшими белками, разрезанными ветвящимися ниточками кровяных сосудов, блестят, но в приглушенной темноте бара трудно разобрать их цвет; кучерявые темные волосы спускаются ниже плеч, можно подумать, что мыльная вода не касалась их очень долгое время. Одет он в легкую хлопковую рубашку с цветастым орнаментом, расстегнутую на несколько первых пуговиц так, что видны татуировки на груди в виде двух птиц или чего-то подобного – Луи не может точно рассмотреть.

Парень заказывает стакан осветленного пива, оглядываясь по сторонам. Когда он убеждается, что никого рядом нет и никто не обращают на них никакого внимания, то начинает разговор, которого собственно Луи и ждал все это время.

- Ты Кевин? – Луи кивает, именно под этим именем он известен на другой своей работе. – Зови меня Гарри. Знаешь, зачем я здесь?

Луи снова кивает. Он замечает, что руки парня дрожат, когда тот делает большой глоток пива. На минуту между ними повисает тишина, но потом парень продолжает:

- Мой босс готов заплатить кругленькую сумму тебе за это дело. Ты же понимаешь, что я третье лицо в этом деле. Всего лишь розничный торговец – он выше. У меня на руках половина суммы. Остальную получишь, когда выполнишь дело, - парень как-то гадко ухмыляется и понижает громкость голоса, чуть наклоняясь вперед. – Я слышал: ты хорошо убираешь препятствия с дороги. Так вот, есть один сукин сын, бывший студентишко; сдал он нас всех копам с потрохами. И, если ты его через неделю не грохнешь, вместе с нами за решетку сядешь.

Гарри достает из кармана штанов согнутую пополам фотографию, уже довольно потрепанную, со следами жирных пальцев, разворачивает и протягивает Луи. На фотографии запечатлены два парня, еще совсем зеленые студенты; оба с улыбками на лицах и радостью в глазах.

- Тот, который слева, - говорит Гарри, и Луи оставляет рассматривание блондина и переключает внимание на шатена. Милый парень с наивными карими глазами и детской улыбкой. Луи особо не всматривается в черты – зачем ему это? Главное отличительные особенности и общий образ, потому что это жертва; это крупные деньги – и ничего более. И Луи замечает родинку на шее, напоминающую ему толстый полумесяц. Он сворачивает фотографию и собирается положить ее в карман, но Гарри требует разорвать ее на две части и забирает себе ту, на которой изображен блондин.

- Срок – неделя. И хорошие деньги за какого-то ублюдка срубишь, - после парень достает конверт и незаметно протягивает его Луи, крепко сжимая его длинными пальцами с обломанными ногтями, словно не желая расставаться с таким богатством. Для наркомана ведь и копейки уже, как сундук с пиратским золотом, лишь бы на дозу хватило. Луи быстро прячет конверт под стойку, уверено думая, что не забудет его здесь, и усмехается, когда Гарри вздрагивает, испугано косясь на мужчину, севшего недалеко от них.

Луи, дежурно улыбаясь, подходит к новому клиенту и берет заказ: текила; наливая серебряный напиток, в бокал, похожий на хрустальный гриб с вогнутой шляпкой, он подмигивает Гарри, мол, все сделаю, как надо, можете быть спокойны. Тот, недоверчиво посмотрев на него, улыбается впервые за их сегодняшний диалог, выливает последние капли золотой жидкости в глотку, кидает деньги на стеклянную поверхность стола и уходит.

Всего полчаса, а у Луи уже есть деньги и новое задание. Что ж он уже готов к его выполнению: нужно лишь разыскать жертву, втереться к ней в доверие, а после, когда та уже потеряет бдительность, выстрелить прямо в затылок. Он мастер этого дела. Несмотря на то, что ему всего двадцать четыре, у него ни разу не дрогнула рука; он никогда не ошибся, никогда.

Он еще раз достает фотографию (точнее теперь только ее часть) и смотрит на парня, которого ему предстоит убить. У того совершенно незапоминающаяся внешность: ни разноцветных волос, поднятых ирокезом или торчащих в разные стороны, ни пирсинга, ни татуировок – ничего.

« И как же ты умудрился перейти дорогу таким серьезным шишкам?» - думает Луи и усмехается.

***
Домой он возвращается только под утро, когда за барной стойкой его подменяет Джек, выспавшийся и как обычно надушившийся одеколоном так, что от него несет за километры. Луи сбрасывает рюкзак с плеча, стягивает кеды, штаны, футболку, на ходу бросая их прямо на пол, и заваливается спать. От него жутко несет потом, но сил, чтобы принять душ, совсем нет. Через пару минут он уже крепко спит.

2.

2.

А, когда я напиваюсь, ты ведешь меня домой,
И следишь, чтобы со мной ничего не случилось.
Когда я напиваюсь, ты ведешь меня домой. (с)

Квартира на Доланс-роуд встречает Лиама одинокой тишиной. Повсюду полный беспорядок; сваленные в кучу учебники и студенческие пособия рядом с компьютером, у которого экран уже посерел от пыли и на нем хочется написать крупными буквами: «Лиам, вытри меня»; рекламный буклет нового кинотеатра под столом с раздавленной на нем виноградиной; стопки газет с обведенными красным маркером объявлениями о найме сотрудников на кровати и под кроватью тоже. К тому же Лиам снова забыл проветрить помещение, и квартира провоняла рыбьими потрохами. Внутри было душно и влажно, как в бане. Это тебе не Англия с ее прохладными летними дождями и мутно-серыми туманами.

Вообще-то Лиам любил чистоту и порядок во всем: и в квартире, и в голове – но в последнее время все шло наперекосяк, и у него совсем не было ни времени, ни сил, чтобы прибраться.

Парень медленно стаскивает кроссовки и бросает их в угол, морщась от усталости и от неприятного запаха; после расстегивает рубашку и, аккуратно сложив ее, кладет в шкаф. Лиам открывает окно настежь и, скидывая все газеты на пол, растягивается на кровати. Усталость, отражающаяся на его лице, сменяется блаженной улыбкой и выражением какого-то прозрачного умиротворения. А потом проблемы вновь нахлынывают раскаленной волной, и парень резко распахивает глаза, которые секунду назад позволил себе закрыть.

Лиам не может найти себе нормальную работу с тех пор, как переехал сюда, в Сидней, со своим лучшим другом. Имея высшее историческое образование, ему приходится работать посудомойщиком в прибрежном кафе и снимать однокомнатную квартиру в тридцати километрах от центра города. Еще тогда в Англии, когда он только окончил тринадцать классов школы и собирался поступать в университет, Найл, лучший друг, вдруг предложил ему уехать в Австралию, где вечное лето, пляжи с горячим песком и разноцветные ледяные коктейли, где у них начнется совсем другая жизнь. А Лиам так хотел, наконец, выйти из-под крыла родителей и отправиться в свободный полет, стать совсем взрослым и самостоятельным. Его жутко раздражало то, что мать постоянно звонит ему, волнуясь о каждой мелочи, и относится, как к ребенку. Конечно, Лиам понимал, что все это от большой и искренней любви, но он уже вырос. Пора его родителям это осознать. Он ухватился за эту идею, как за спасательную соломинку. Другая жизнь, что может быть лучше, казалось тогда. Да уж, здорово они ошиблись с этой другой жизнью. Он все совсем не так себе представлял. По-другому. Красиво.

Это была идея Найла. Найла, который громко смеялся над его шутками, не стесняясь окружающих. Найла, который, приехав сюда, неожиданно начал таять на глазах, с каждым днем становясь все бледнее и тоньше, с покрасневшими глазами и слегка вздувшимися венами. Найла, который за последние несколько дней ни разу не позвонил и игнорировал любые попытки установить контакт.

Лиам тяжело вздохнул и тыльной стороной ладони вытер несколько капель пота, уже проступающих на лбу. Свет лампы, стоящей на прикроватном столике, тускло мерцал, мягко растворяясь на гладкой поверхности бежевых стен. Было уже поздно, и сумерки за окном постепенно проникали в комнату, клубясь бледными тенями по углам. Снаружи шум городских улиц: гудение машин, трение шин об распаленный асфальт, крики и звонкий смех пьяной толпы, смешивающей сначала водку с шампанским, а потом слова на языке, после исторгая их в виде непонятной жеваной речи, - а в квартире тоскливо и скучно.

Пейн тянется к телефону, лежащему рядом с лампой, и набирает зазубренный, как таблица умножения, номер. Экран отбрасывает холодные люминесцентные блики на лицо, а гудки, кажется, тянутся со скоростью вечности, длиннее, чем розовая жвачка с девичьих губ. Только бы взял трубку; только бы разбавить эту гнетущую тишину знакомым голосом: только бы…

- Алло, - тихий голос Найла заставляет Лиама облегченно выдохнуть и даже слабо улыбнутся. – Чего тебе?

Часы на стене мерно тикают, и эти удары совпадают со стуком сердца в груди Лиама, который, наверное, впервые в жизни не знает, что говорить дальше.

- Я просто хотел поговорить и… Мы же друзья, знаешь, - на несколько секунд он замолкает, уставившись на красный маркер, валяющийся на полу без колпачка – наверное, уже засох. – Я имею ввиду… может, я и правильно сделал, что рассказал все полиции, потому что теперь их всех посадят и ты избавишься от этой пагубной привычки, бросишь эти иглы, наркотики, и мне не придется больше врать твоей матери о том, что у ее сына все в порядке, когда она звонит мне раз в две недели. Хватит, Найл. Поиграл и хватит, - Лиам чувствует, как голос начинает предательски дрожать, становясь все тише. – Я же хотел, как лучше.

Хриплое дыхание на другом конце трубки только расшатывает нервы еще больше. Лиам представляет, как грудь Найла приподнимается при вдохе и опускается при выдохе; как он, возможно, закусывает губу, покраснев от бурлящей злости на своего уже, наверное, бывшего друга и незнания того, что ответить. Это убивает надежду внутри Лиама, потому что это он виноват в том, что сейчас приходится безнадежно оправдываться, словно стоя на площади перед толпой разъяренных. У всех казненных было последнее желание. И, если бы оно было у Лиама, он бы попросил вернуть время назад, чтобы никогда не уезжать из дома, чтобы все было так, как прежде.

Наконец тишина лопается.

- Я же хотел, как лучше, - передразнивает его Найл, и в голосе его сквозит разочарование, смешанное с горечью и злостью. – Хотел, как лучше, - а вышло, как всегда.

Звонок обрывается, и вновь слышатся бесконечно бегущие гудки. Вот и поговорили! Как-то резко и непонятно все оборвалось.

Лиам хватает сине-зеленую клетчатую рубашку, висящую со вчерашнего дня на спинке стула, выключает светильник, из-за чего комната погружается во мрак, кладет кошелек в задний карман джинсов и выходит на улицу.

Снаружи уже не так жарко, как было днем: ветер поднялся, принося ощущения морской соли, оседающей на кончиках ресниц и проникающей под кожу. Лиам вдыхает полной грудью и шумно выдыхает, направляясь в сторону главной улицы, где слышится шум и протяжная музыка и каменные плитки блестят разноцветными пятнами, отражая неоновые вывески баров, ресторанов, казино и мягкий желтый свет фонарей.

***
Смена Луи подходила к концу. Наконец-то! Сегодня был просто наплыв клиентов; то ли все праздновали какой-то местный праздник, о котором он не знал, то ли просто дух летней ленивой поры захватил разум половины населения их района. Народу было так много, что они даже, работая весь день с Джеком, который, к слову, сейчас весь раскрасневшийся, что его щеки своим цветом походили на вареных лобстеров, подаваемых к пиву, обмахивался записной книжкой, не справлялись.

- Фух, давно я такого не видел. Все, словно с ума посходили, - начал он, откладывая импровизированный веер и наливая воды в стакан со льдом. Джек был местным парнем на год старше Луи, несмотря на это, он довольно тяжело переносил жару и много пил. Черные курчавые волосы были собраны в хвост, кожа оттенка горького шоколада блестела от проступающего пота, глубоко посаженые глаза и широкий нос делала его похожим на австралийского аборигена. Луи было приятно с ним работать: тот был веселым, много шутил, а также много знал о местных традициях и обрядах и вообще был довольно болтливым малым.

- Да-а… Моя смена скоро заканчивается. Уверен, что справишься один? Я могу задержаться.

- Да все нормально. Я справлюсь, - он улыбнулся, обнажая длинные белые зубы, напоминавшие скорее акульи, чем человеческие. – Ты и сам скоро свалишься замертво: с утра на ногах.

Луи благодарно улыбается в ответ, потому что он действительно чертовски устал. Ему бы сейчас мягкую кровать и подушку по головой, а завтра он наконец займется тем, что было поручено ему вчера, потому что завтра долгожданный выходной.

Он достает пачку сигарет из кармана и направляется в сторону туалета. Туалет для служебного персонала как таковой в баре отсутствовал, поэтому Луи ходил в общий. Там всегда было жутко грязно; стены были исписаны номерами телефонов, предлагающими сумасшедшее удовольствие, и пошлыми рисунками; кабинки – отличное пристанище для блудливых ртов; а также отсутствие мыла и разбитые лампы, но, несмотря на всю эту дрянь, Луи нравилось курить там, одиноко вставая у небольшого квадратного окошка, пропускающего ночной прохладный воздух, играющий с волосами и уносящий голубовато-серый дым прочь.

В этот раз в туалете шумно и, кажется, очень весело. Компания каких-то громил столпилась полукругом у боковой стены, к которой примыкал ряд раковин, и все громко ржали, почти по-свински хрюкая. Томлинсон не мог рассмотреть, что же их так рассмешило. В принципе, ему было совершенно все равно, и он просто прошел бы мимо на свое привычное место, если бы один из этой компашки не окликнул его.

- Эй, Луи, - кажется, они знают его, чего не скажешь о нем самом. – Иди сюда.

Этот лысый переросток приглашающе машет рукой. Подойдя ближе, Луи различает причину столпотворения. На полу, прислонившись к стене и наклонив голову так, что лица совсем не видно, сидит парень и совсем не двигается, можно подумать, что он уже подох тут, если бы не слабое дрожание плеч в такт дыханию. Вид у него неопрятный: штанина на левой ноге изорвана в хлам, колено разодрано, хоть крови и нет, на рубашке темнеет пятно.

- Это же отличная возможность, - продолжает лысый. – Кто хочет поразвлечься?

Часть громил уже схватились за ремни, приняв предложений, кто-то пинает несчастного по ноге, отчего тот вздрагивает, когда Луи понимает, что пора прекратить это безумное пиршество стервятников над полумертвой газелью.

- Эй, ребят, полегче! Отвалите от него. Парень сейчас явно не в ладах с собственными мозгами, снимите лучше шлюх, - возня тут же прекратилась, и все уставились на него. После минутного молчания лысый вдруг усмехается и, трепля Томлинсона за щеки, как какого-то пятилетнего отпрыска своей сестрицы, говорит:

- А ведь бармен прав, - и вся толпа выходит из туалета, оставляя их вдвоем.

В туалете слишком яркое освещение, отчего стены почти сияют резким белым светом, режущим глаза, а еще тихо, только музыка слышна из зала, словно сквозь заложенные уши, и парень на полу шумно дышит, как после пешей прогулки на смотровую площадку Эмпайр-стейт-билдинг.

- Надо ж так надрапаться, - возмущено говорит Луи, и парень поднимает голову, уставившись прямо на него своими мутными, затуманенными глазами. – Э-эй, ты-то мне и нужен.

Та же копна каштановых волос, те же наивные шоколадные глаза, Луи расстегивает первые две пуговицы рубашки, застегнутой под горло, и оголяет шею. И родинка здесь. Это тот самый студент с фотографии, который был заказан и вскоре должен лежать с прострелянной башкой где-нибудь в сточной канаве. Жертва сама пришла в его руки.

Луи находит в нагрудном кармане рубашки электронный пропуск в библиотеку: «Лиам Джеймс Пейн. № 3548» и свернутый пополам листок из блокнота с неизвестными телефонными номерами и адресом сайта службы занятости населения.

Как же Луи не заметил его за весь рабочий день, или этот парень так зверски набрался, когда Томлинсон отлучался по делам на пару часов, оставляя Джека одного за стойкой. Сейчас это неважно, потому что ему выпал отличный шанс сделать свою работу. Судьба, кажется, благоволит ему. Нужно только незаметно вывести парня из бара, отвезти куда-нибудь в безлюдное место, например, на скалистый пляж Туриметта и сбросить в воду, перед этим оглушив чем-нибудь тяжелым, на съедение акулам, которые, как он слышал, просто облюбовали это местечко между скалами. И руки не пришлось бы кровью марать. Но когда Луи вновь смотрит на свою жертву, то понимает, как жалко и беззащитно она сейчас выглядит, и он откладывает план убийства на другой раз.

- И что с тобой делать? Не оставлять же на растерзание этим хищникам, - Лиам, как будто очухивается от этих слов, взгляд становится более осознанным, пелена исчезает, он даже слегка приподнимается, выпрямляя спину, но после его лицо приобретает серо-зеленый оттенок и его желудок выворачивает прямо на черно-белый кафель. Луи морщится, вытирая желто-лиловую жижу вокруг рта этого горе-алкоголика, и поднимает того с пола.

Они выходят из здания после того, как Луи отдает ключи от бара Джеку, который косится на парня, буквально повисшего на шее Томлинсона, и тихо посмеивается над нелепостью этой картины. Луи усаживает Лиама на заднее сидение, который тут же разваливается на нем и засыпает, а сам садится за руль. Мотор начинает реветь, машина отъезжает от здания бара, где все еще слышна музыка и пьяный смех.

3.

3.
Утро выдается на редкость паршивым и пасмурным. За окном дождь хлещет еще с ночи, барабаня по стеклам и стекая прозрачными кривыми линиями прямо на грязную оконную раму; солнца нет: оно скрылось за серыми пластами туч, заполонившими все небо; и рассвета, молочно-лилового с легкой свежестью и розовыми боке на горизонте, тоже нет. Есть только вязкое пепельное небо и городская сырость, пропитанная запахом бензина радужных пятен на асфальте.

«Это уже похоже на старую добрую Англию», - думает Луи, стряхивая пепел с едва тлеющей сигареты, и грустно ухмыляясь. Давно он там не был. Дома. Сколько воды утекло с тех пор, как он купил билеты на самолет в один конец до знойного Сиднея, - его уже, наверное, и не ждут там. Ему нравится здесь, в Австралии, на материке, оторванном от всего земного мира, потому что тут он чувствует себя по-настоящему свободным, словно вдохнуть глоток кислорода после его долгого отсутствия. Как начать жизнь с чистого листа.

В квартире стоит запах табачного дыма так, что чувствуешь привкус пепла на языке, и непривычно чисто вокруг. У Луи никогда не бывает гостей: он старается жить обособленно от людей, не лезть в чужую жизнь, тогда никто и в его не лезет, а это на руку. Поэтому в комнате всегда лежат оставленные не на своих местах вещи, а в раковине полно грязной посуды, и пригоревшие пятна на плите остаются нетронутыми и продолжают чернеть на эмалевом покрытии. Но сегодня в квартире не было той липкой тишины, которая обычно стояла в воздухе, не было одиночества, уже, словно пыль, осевшего на книжных полках и на покрывале, и не было пустоты. Луи не улыбается, стоя у окна и наблюдая за расплывчатым пятном моря, казавшимся голубым из-за опустившегося тумана, на горизонте, нет. Лишь уголки его губ слегка дрожат, когда он слышит шелест чужого дыхания за спиной, такого непривычного.

Тот парень, Лиам, которого он приволок вчера к себе домой, лежал на кровати и спал. Луи не смотрел на него: ему было противно. Он уже представлял дуло, прижимающееся к виску, страх в карих глазах, от которого в душе всегда расползалось чувство власти над жертвой, не имевшей больше права ни на что, даже на жизнь; он слышал щелчок взводимого курка, спуск и… Осечка, осечка, осечка. Луи тошнило от собственной слабости, потому что впервые он не мог представить кровавое месиво, бывшее когда-то человеком, не мог представить, как, склоняясь над еще теплым трупом, будет смотреть в застывшие глазницы и победно ухмыляться, пусть даже все это происходило только у него в голове, как старое черно-белое кино про мафиози.

Впервые он смотрел на жертву как на человека, а не как на цель, достигаемую ради денег. И это порядком раздражало.

Чуть слышный стон за спиной заставил Луи прервать поток мыслей и рассуждений и обернуться на звук. Кажется, Лиам наконец пришел в себя и теперь, широко распахнув глаза и приподнявшись на локтях, озирается по сторонам, словно в лихорадочном бреду. Вид у него какой-то нездоровый: темные круги под глазами и бледное, осунувшееся, слегка припухшее лицо, как у призраков в фильмах ужасов.

- Где… я? И что вчера было? – студент замечает наконец Луи, который стоит в трех шагах от кровати, и удивленно смотрит на него, как на какого-нибудь Александра Македонского, представшего перед ним в золотом венце. - И ты… кто?

- Эй, парень, полегче. Я тебе не механическая гадалка, чтобы так быстро отвечать на все вопросы. На, вот, легче станет. А то выглядишь хуже трупа, - Томлинсон протягивает тому стакан с водой и растворенной таблеткой аспирина, все это время стоявший на прикроватной тумбе и, пододвигая стул, садится напротив. – Я Луи, - он закусывает губу, думая о том, какой дьявол дернул его за язык. Томлинсон редко называл свое настоящее имя, а уж жертвам – никогда. Но было поздно жалеть об этом. – И ты у меня дома. Что вчера у тебя случилось, я не в курсе. Могу сказать только, что ты безбожно нажрался и, полагаю, весь вечер просидел в туалете, размышляя о смысле жизни или еще о каком-нибудь дерьме.

Парень, кажется, не совсем понимает сути разговора и пытается переварить полученную информацию. Он лишь выдавливает из себя тихое спасибо, остановив мозговую деятельность, и протягивает пустой стакан.

- А теперь поднимай свою задницу и говори адрес. Я подброшу тебя до дома, а то погода такая, что можно стены грызть, - и, будто в подтверждение слов, снаружи раздается гром, гулко отдаваясь в ушах, и дождь начинает выбивать ирландскую чечетку на стеклах в два раза сильнее.

По дороге Луи заезжает в Старбакс и покупает два стаканчика кофе, протягивая один Пейну, хотя тот долго отнекивается, не желая пить за чужие деньги, и только после того, как Луи говорит ему, что он сможет вернуть их как-нибудь (а ведь они еще точно как-нибудь встретятся), парень успокаивается, а другой ставит рядом с рулем. Кофе слишком горячий, пусть немного остынет. Они стоят в пробке уже битых полчаса, а вереница машин за лобовым стеклом не становиться меньше и не продвигается ни на йоту.

Молчание между ними затягивается, и Луи думает, как можно завязать разговор, но Лиам, который сейчас более похож на человека, а не на оживший эксперимент Франкенштейна, сам неожиданно нарушает тишину. Он говорит:

- Знаешь, я вспомним, почему решил напиться вчера вечером, – и кофе в бумажном стаканчике колышется из стороны в сторону, рискуя выплеснуться прямо на штанины и ошпарить. – Вчера я поссорился с лучшим другом из-за того, что просто хотел помочь… Да, он ведь начал увлекаться наркотиками, я видел это по его состоянию, и…выдал все, что знал, полиции, а он теперь и разговаривать со мной не хочет… Прости, я не должен был жаловаться на свои проблемы тебе. Мы даже почти не знакомы.

- Я тоже когда-то знал человека, который развлекался тем, что курил всякую дрянь, но, несмотря на это, он был отличным парнем.

Луи не знал, к чему все эти откровения. Наверное, это был просто фон, чтобы убить время, но они не заметили, как перешли к более личному.

Лиам тяжело вздыхает, а потом так тепло улыбается, что только одной этой улыбкой можно было бы согреться холодной зимой, когда даже плед и шерстяные носки не спасают, и Луи думает о том, что, наверное, не очень вежливо пялиться на едва знакомого человека. Хотя с каких это пор он вообще думает о вежливости и пялится на своих жертв?

- Найл тоже. Он тоже отличный человек… Эй, смотри на дорогу! – и чужая ладонь касается щеки, поворачивая голову. Машины впереди рассасываются, и Луи давит по газам.

***
На следующий день они случайно, по мнению Лиама, встречаются у черного входа небольшого кафе, расположенного недалеко от пляжа, так что слышен шум прибоя, когда Пейну приходится тащить огромную коробку с мусором. Три бака стоят в паре метров от черного входа, который выходит в небольшой переулок, упирающийся одним своих концом в деревянную дорожку, отделяющую золотистый песок от каменой площадки перед зданием, а другим в массивный железный забор, сквозь прутья которого просовывали свои ветки кустарники и небольшие деревья. Здесь вообще очень редко можно было встретить людей, если только бродяг, вместе с такими же голодными собаками собирающих объедки, выносимые из ближайших забегаловок. Мрачно и пустынно. Не хватает только перекати-поля для еще большего эффекта. Поэтому Лиам вздрагивает от неожиданности, замечая вчерашнего знакомого, прислонившегося к кирпичной стене и докуривающего сигарету до самого фильтра. Пейн думает, что тот выглядит слишком вульгарно в слишком зауженных «вареных» джинсах и майке нараспашку, хотя сам Лиам в белом фартуке с живописными пятнами жира и недопитой «Кровавой Мери», а, может, кетчупа, смахивает на альпийскую доярку. Не хватает только платочка и двух девичьих кос, с вплетенными шелковыми лентами.

Луи пристально следит за жертвой, выносящей мусор, и отмечает про себя, что рубашка с фартуком смотрятся жутко нелепо. Этот Лиам Пейн вообще очень забавный и милый парень, хотя Томлинсон отказывается в этом себе признаться.

@темы: слэш, fic

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

ненавижу я эти ебаные анонимные валентинки.
представляешь, блять, что тебе чуть ли не Тао из Китая прислал, а потом разочаровывайся.
сука.

@темы: мысли вслух, один день из жизни Ивана Денисовича

---

BTS - Spring day. Моя теория.

Клип наконец-то вышел, и мне он безумно понравился. BTS как всегда необычно, и, я уверена, с глубоким смыслом подошли к делу, с нетерпением жду теорий по поводу данного клипа.
Скажу честно, я пересмотрела его дважды, но не смогла до конца понять, т.к. Шерлок-мод у меня работает довольно плохо, но все же у меня возникло несколько мыслей. Я также залезла в интернет и нашла пару теорий по тизеру, но они были несколько противоречивы.
Я не думаю, что он как-то связан с предыдущими клипами ребят.
Выскажу свои сумбурные мысли.
1. Я не знаю перевода песни и сужу только по видео.
2. Я безумный шиппер Вимонов.
3. Я фантазер. Гиперболический.

шерлок мод он

Клип явно связан с рассказом Урсулы Ле Гуин "Уходящие из Омеласа" и, как говорится в одной из теорий, с жертвоприношением одного, ради счастья других. Также через весь клип проходит образ поезда, мотелей(как промежуточных остановок на ночь) и пути в прекрасную, неизведанную страну, которая олицетворяет воображаемый Рай, где все отверженные и не принятые обществом могут обрести покой и счастье.

Их конечная станция - уединение и побег от непонимающего мира, и Чимин весит кросовки на дерево как знак того, что они здесь были и, наверное, остаются. (я также посмотрела значения кроссовок на проводах/деревьях. однако ни один из ни не подошел более-менее гармонично. среди вариантов были: рядом дом, в котором можно купить наркоту, гибель человека в этом месте (сначала я подумала про Ви, но отмела эту версию, потому что из там семеро), бандитские районы, хулиганство, ну и еще несколько. был еще вариант того, что кроссовки на проводах пригодятся в загробной жизни, так как они ближе к небу, а значит их легче будет забрать с собой в Рай(интересно...). у нас, например, кроссовки на проводах/деревьях означают "я здесь был").

Теперь коснусь моментов, которые меня зацепили.

Во-первых, вечеринка. Намджун явно виновник торжества, о чем говорит корона на его голове, торт со "свечой". Все это также указывает на то, что вечеринка по случаю Дня Рождения, и, кажется, должна быть веселой, однако на лицах парней, когда они сидят перед тортом нет радости. Они задумчиво и серьезно смотрят на сгорающую одинокую "свечу", которая в конце концов догорает.
Символ одиночества проходит через весь клип. Каждый из участников бывает один (Гук в поезде, Хоуп на вагоне, Ви на рельсах, Чимин на море, Намджун в вагоне, Шуга в белье, а Джин (не очень, но все же) на лестнице). Думаю, это символизирует их положение изгоев и козлов отпущения в обществе.

В прачечной, когда Джин смотрит на стирающий барабан, то появляется Шуга в груде одежды, которую также можно символизировать с грудой мусора. Он там один, и он просто выброшен людьми на свалку, как ненужный бессмысленный элемент. В конце клипа в этой груде одежды находятся уже все, т.е. они все изгои общества. Но здесь и появляется их связь и стремление к объединению и сплочению ради счастья быть вместе, быть друзьями и чувствовать себя частью общества, родным.

Когда они вместе - чувствуют себя счастливыми, поэтому Гук, оказавшись один, теряется и судорожно ищет остальных, пробегая по тем же местам, где они обычно встречались. Здесь же появляется темный мотель с надписью "нет мест", который говорит Чонгуку: "ты здесь лишний", т.е. в привычном социуме, отторгающем их. Когда он находит парней, то на его лице появляется улыбка и страх исчезает. Он снова чувствует себя в комфорте и среди родных ему людей.

Дальше идет мой любимый момент. Парни бегут по проходу(?), когда перед ними резко проезжает поезд. Изначально я была уверена, что это отсылка к началу клипа, где Ви ложится на рельсы под звук приближающегося поезда, и значит, что парни пытаются спасти его, предотвратив самоубийство, но не успевают. Но потом я заметила Тэхена позади, и моя версия рухнула, как карточный домик.
Единственный, кто находился в поезде в тот момент - Чонгук (возможно, Джун, возможно, оба). Мы снова видим Чонгука, но уже одного. Спичка гаснет, приходит одиночество, но когда они вместе та вновь загорается, так же как и надежда на счастье.
Здесь снова показано стремление быть с кем-то.

Отдельно хочу обратить внимание на Ви и Намджуна. (Возможно, я просто ярый шиппер Вимонов, но меня не покидает ощущение, что БигХит пытается сделать из них голубков. ) Рассматривая в этом контексте, что мы имеем.
Тэхен и Намджун отбросы общества, потому что являются сексуальными меньшинствами, а, как известно, те часто подвергаются нападкам со стороны людей.
Почему я решила, что они пара?
У них довольно много совместных сцен (к тому же линия Ви-Репмон тянется еще с далекой трилогии Run-INU-Prologue). Во время сцены в прачечной Тэ и Мон сидят отдельно вдвоем на улице (черт, это оказались окна прачечной, а в тизере у меня ассоциации были только с больницей да с сизо ) и смеются. Они выглядят влюбленными счастливыми, однако в следующий раз, когда Джун спит на плече Тэ, тот выглядит слегка усталым? потерянным? так словно он стесняется реакции проходящих мимо и бросающих презрительные взгляды людей. На его лице написано: "отстаньте от меня(нас)", и это совершенно отличается от момента в тизере, где Ви наоборот счастлив рядом с Джуном. Там он выглядит довольным, любяще-смущенным, и я действительно не понимаю, почему в клипе все не так. Возможно, это намек на то, что не все в жизни так радужно, как хотим мы, и люди, окружающие нас, не всегда принимают вещи так, как есть, не думая о чувствах других,(в клипе даже освещенность этого момента темнее и холоднее). Еще отмечу то, что когда они все находятся в горе белья, Ви и Джун находятся рядом, при чем на самом низшем уровне, возможно, потому что принятие лгбт в обществе все еще довольно тяжелое.

Почему Ви ложится на рельсы? Может быть, потому что впадает в отчаянье. Общество не принимает их с Моном, заставляя отдалится друг от друга, и он ломается, пытаясь покончить с собой. Это проявление его слабости. В приближающемся поезде находится Чонгук, но и Джун тоже находится в вагоне, при этом атмосфера довольно туманная, словно он лишь напускной дым, мираж, появляющийся перед Тэхеном в преддверии смерти.
Лицо Намджуна слегка осуждающе и печально. Он не понимает желания Ви так бессмысленно и эгоистично все закончить. Джун уходит. После этого мы видим, что Ви сидит на рельсах, словно бы смотрящего вслед Мону. Он понимает абсурдность своей идеи и то, как эгоистично он поступает по отношению к тем, кого любит и кто любит его.

В конце Чонгук едет в поезде уже не один, а с остальными, значит их станция приближается, и они с нетерпением ждут этого. Несмотря на тьму в вагоне, за окном светло и по-весеннему приятно (кстати, Ви и Джун единственные сидят вместе как парочка(и Тэ улыбается Моне так нежно ), другие сидят рядом, но по отдельности, не на смежных сидениях). Они прибывают на станцию, наконец, обретая то место, которое искали, свой Рай, где они могут быть свободны от предрассудков и стереотипов общества.

p.s.

Я так же читала теории насчет кроссовок в руках Чимина, что они принадлежат Джину, который тогда был единственный в обуви на фото и который по одной из теории умер в трилогии (я сторонник теории, что Джин - единственный живой), что у Шуги похожие грязные кроссовки. Но я не знаю, как это объяснить.

Вот так вот. Возможно, я слишком утрировала, возможно, что-то не заметила, но это то, что пришло мне в голову при просмотре клипа.
Какой бы смысл он не нес, клип прекрасен! Он заставил меня плакать от светлой грусти, нахлынувшей и неутихающей. Это чудесно, и это главное.

@музыка: bts - spring day

@настроение: светлая печаль

@темы: мысли вслух, bts, vmon, spring day

---

[ff] white noise | пустая молодость

fb
Фандом: bts
Персонажи/пейринги: vmon [taehyung|namjoon]

8.02.| розовый | g!nam

в тот год намджун красит волосы в нежно-розовый, впервые примеряет юбку и говорит, что это круто.
тэхен давится соком, выплевывая на свою белую футболку желтыми расплывающимися пятнами, под безнадежный свист юнги и тихое пиздец, совсем башкой тронулся, а я-то думал, только ты на такое способен.
ким-который-в-юбке продолжает крутится перед носом, на полном серьезе уставившись на них сквозь псевдостекла очков, надув и без того полные губы.

ну точь в точь девчонка. уродливая, ломанная, тощая шлюха.
тэхен хуеет от этой картины, потому что образ брутального рэпера, ебаный свэг и все остальное в этом роде трещит по швам и бьется вдребезги, как стеклянный шар, и хочется удариться головой о стену. желательно, с разбега и чтоб напополам.

теперь все пидорские намеки и шуточки вроде хочу от тебя детей, ким тэхен, под пьяный туманный дурман и с раскрашенным подводкой лицом на спор, приобретали другой смысл. прямой и буквальный.

- да на тебя же не у одного нормального парня не встанет, - вновь подает голос юнги, кривя лицо от отвращения.

- найду. я бы тоже не стал с тобой трахаться, даже будучи нормальной бабой, придурок! - огрызается джун.

очередная банка пива летит в угол пропахшей сыростью и дешевым ванильным вайпом комнаты. тэхен отмалчивается, как партизан, пряча глаза под челкой и сильнее сводя колени так, чтобы джинсы шли складками.

это намджун ищет себя или тэхен теряет?
~

9.02.| веет | angst

это было необыкновенно - чувствовать чье-то тихое дыхание рядом. тэхен уже и забыл, когда намджун последний раз вот так вот вольно и непринужденно клал свою голову на плечо, засыпая на ходу под легкой опьяняющей пеленой снотворных.
только тэхен прятал маленькие белоснежные капсулы под подушкой, чтобы любоваться ночным небом, где яркие пуговки звезд, рассыпанные по всему покрывалу, заглядывали в приоткрытые створки окна.

больничные коридоры, всегда пустые и серые, тянулись вдоль, как тянутся рельсы и скользящие по ним вагоны, проходящих поездов. мгновением проносясь перед глазами.
как-то грустно на этой станции, где все поезда проходящие.

тэхен довольно улыбается. на душе расплывается сладким медом радость и то самое, когда наконец мечта сама в руки просится после долгих, нескончаемых попыток догнать ее ускользающую тень. он зарывается носом в теплом вороте свитера, связанного матерью и любезно притащившей его в редкие часы посещения.

(- вот, возьми. я и намджуну связала. ты говорил у него руки ледяные, пусть греется.
- спасибо, мам.)

у намджуна руки, и правда, всегда два дня до смерти, и, кажется, даже свитер не спасает.

- хен, побудь со мной немного дольше. этих нескольких месяцев слишком мало, - шепчет тэхен, целуя розовую макушку.

больничные стены молчат, внимая стонам умирающих, но почему-то плачут от счастья.
~

13.02.| карамельная девочка | joy

игра изначальна была проигранной, потому что его карамельная девочка смотрела прямо в душу.
это тэхен приводит свою странную джой с холодным бледным взглядом, всегда подернутым печалью, даже когда та улыбается над дурацкими кривляниями ви. ее бежевые волосы, алея в свете ночных ламп, вьются по плечам, стекая на грудь сладким сиропом, а безжизненная статика бледного лица лоснится белым сахаром на щеках.
она - чужая здесь. среди андеграундной тусовки, преющей темноты стен и терпкого запаха пота вкупе с никотиновым спиртом углов.

это его карамельная девочка, которая видит намджуна насквозь. заказывает разноцветные пончики с молоком, в то время как остальные выбирают между спрайтом и водкой. прячет опухшие от слез глаза за волосами, но продолжает смотреть на намджуна понимающе и с тихой, таящейся в глубине болью.

ее зовут джой, но она, кажется, самый печальный человек, которого намджун знает. он разделяет свою боль вместе с ней, разваливаясь на куски внутри, и часто курит в коридорах, пытаясь затушить с каждым днем все нарастающую блядскую любовь.
намджун ненавидит свою безответную привязанность к тэхену, и она знает об этом.

джой всегда садится напротив. тэхен - рядом. она касается его рук, кладет голову на плечо, закрывая глаза(печаль просачивается сквозь ресницы), робко и нежно улыбается, ломая намджуну ребра.
случайно - намеренно.
нечаянно - назло.

просто чтобы кому-то было больнее, чем ей.

- я не отдам его тебе, - говорит она однажды у черного входа в клуб, натягивая тонкую джинсу на острые, голые плечи. намджун выдыхает легкие в сизый дым, расколупывая ногтями запекшийся порез на щеке. - мне нравится смотреть, как ты страдаешь.

карамельная девочка тэхена оказывается горькой внутри.
~

13.02.| одиночество лжет | angst

если бы я был снегом, я бы смог вскоре достичь тебя. (с)

снег прожигает кожу острым ледяным контактом.

ложится на дрожащие ресницы, оседая белыми хлопьями перед глазами, как засветы на старом пленочном поляроиде. тэхен щурится, наблюдая дисперсию света на бледном зимнем небе, растянувшимся пленочной тонкой эмалью над головой и впитывающим в себя кислород, делает шаг вперед.

это он первый ложится на рельсы.
отчаянно. уверенно. прислушиваясь к грохоту и визгу колес приближающегося поезда.
гудок разрезает воздушную колыбель резким всхлипом, перебивая струны расстроенной гитары.

это тэхен первый ложится на рельсы, подбирая осколки разбитых надежд, прижимаясь коленями к белоснежной промерзлой земле. пальцы мерзнут в первую очередь, касаясь стылого металла, так что не чувствуешь их совсем, словно и нет. теряешься по частям в обжигающих объятиях зимы, растворяешься в морозном утреннем воздухе миражом.
а намджун говорил, что умирать страшно.

~

люди разрушают их, но тэхен обещает себе, что не сдастся, потому что намджун смотрит жалобно и отчаянно-печально (так, как никогда), садясь в пустой вагон транзитным пассажиром. на его станции, наверное, нет стоянки.

- я вернусь. не делай глупостей, - тэхен уверенно кивает.

перрон наполняется провожающими, машущими в окна и открывающими онемевшие губы, подобно холодным скользким рыбам. сквозь стекло не слышно их слов.
в плечо толкают, тихо извиняясь, проходят мимо. поезд медленно трогается, набирая скорость. тэхен улавливает легкую тень фигуры джуна, быстро выводящего на стекле иероглифы (опять что-то забыл), и бежит вслед уходящему поезду, спотыкаясь о собственные ноги и стирая с щек внезапно возникшие слезы, замерзающие на ходу.
словно осознавая быстроту уходящего времени.

намджун ведь не вернется, да?

воспоминания остаются у дверей прачечной, где в мерно гудящем барабане стирается грязь их порочной любви.
это люди их перестирывают до слепящей белизны своих псевдоидеальных жизней.

~

- моя мать сказала, что ненавидит меня, - тэхен откидывается на спину скамьи и давится леденцами. немного странный парень, представившийся джином, с девчачьим лицом, туманом в глазах и длинной шеей, блещет голубым узором свитера на спине, звякая монетками, сжираемыми стиралкой. - потому что я трахаю парня и обкусываю губы. забавно.

- она просто не понимает. не будь так строг, - улыбается джин. - обычным людям свойственно заблуждаться.

- а тебя что сюда привело? кроме, конечно, грязной одежды.

парень жмет плечами.

- не знаю. наверное, одиночество.

~

нахлынувшая тоска топит в своих перламутровых волнах. с каждым днем все сильнее проникая под кожу, оседает кристальной пылью на притихшей эмбрионной душе.

это тэхен первый ложится на рельсы, когда намджун перестает отвечать на звонки, а джин растворяется в пространстве, оставляя у выхода одинокие белые кроссовки.

-я скучаю, хен. когда уже наступит весна?
~

14.02.| король | namkook

чонгуку нравится быть королем.
в темноте радужки отблески золота короны и спадающий с плеч бардовый бархат тоже нравится. среди болотно-зеленой белизны немых колонн прижиматься горячей обнаженной спиной к холодному мрамору пола, в одиночестве внимать стуку собственного сердца и тихого дыхания, считать пульс, отдающийся в горле - нравится.

нравится лишать жизни и миловать, распоряжаться судьбами людей, как игрушками на детском утреннике.
пытаться создать собственный мир из плетеных кружевных мечтаний и розового неба снов, в котором преступно красивый архивариус, облаченный в бурый мешковатый плащ, любит своего короля и, каждую ночь приходя в его покои, позволяет стянуть с себя грубую ткань и прикоснуться к оливковой коже.

чонгуку нравится любить намджуна. до безумной щедрости, до робкого восхищения, до мальчишечьего спесивого благородства.
но намджун говорит, что у него уже есть свой король.
~

16.02.| сукины дети | run

"я люблю задницу ким намджуна!" - красным баллончиком выходит тэхен на проржавевшей двери гаража где-то на окраинах и жирное трехслойное сердечко рядом, чтоб заметней было.
вокруг ни души. спальные районы молчат, только вдалеке слышен мерный стук колес, проезжающих электричек, и смачный звук обсасываемого намджуном чупа-чупса, по-блядски растянутый и громкий. лучше б стонал так, сука.

здесь редко кто-то бывает так поздно, но происки местной шпаны и прямая связь с автобаном делают местность популярной для патрульных, выискивающими своими лопающимися от света, рыбными глазами в темноте шорохи.

- а неплохо вышло, - говорит тэхен.

намджун легко отталкивается лопатками от кирпичной стены, медленно переводя взгляд на ярко красующееся признание, и усмехается. потом вытаскивает леденец изо рта, еще раз обводя его губами, словно специально, издеваясь.

- подпишись еще. чтоб все знали, что мы педики, - и получает слабый тычок под ребра.

визг сирены и слепящий глаза свет совсем рядом выскочившей машины заставляют вздрогнуть от неожиданности и блять, копы! валим, схватив рюкзак с баллончиками, сломя голову нестись по дорожным переходам, не разбирая дороги.
слышать шорохи шин под мостом и за спиной грубое: держи их! ублюдков.

они пробегают несколько кварталов, когда ноги начинают слабо ныть, а патрульные не отстают. прицепились, хуже репейника. тэхен на бегу закидывает рюкзак на спину под звон ударяющейся об асфальт краски (уже не так важно) и, хватая джуна за локоть тянет за угол.

- давай на пристань.

через еще пару поворотов и угловатых улочек озаренная мягким желтым светом уличных фонарей, играющих на темной воде, под стук ударяющихся кормой друг о друга лодок выплывает пристань. пирсовые, вымоченные доски скрипят под ногами, а в нос ударяет соль, тянущая с моря.

тэхен понимает, что все еще тащит намджуна за руку, когда тот начинает грязно ругаться, врезаясь в тэхенову спину.
всклоченный, взмокший, а в глазах черти пляшут. лукаво.

прятатся приходится под пирсом.
по колено в воде, среди покрытых тиной, прогнивающих свай, прижимая к себе намджуна и закрывая ладонью рот, чтобы не вырвались глупые смешки, когда над головой затопали две пары ног, недоуменно выстукивая чечетку.

- черт, удрали! удрали, ублюдки!
- утопится не могли же. здесь где-то поблизости.
- да черт с ними. итак, вся смена - дерьмо.

намджун горячо дышит в шею, трется о колено, сводя с ума, и тэхен ловит губами его стон под звук удаляющихся шагов.

- сукины дети. в следующий раз точно поймаем.
~

18.02.| разбуди меня | angst

разбуди меня, когда будешь уходить.
когда чонгук будет писать "я люблю тебя" на щеке, а ты - ревновать.
я изначально знал, что вечеринка будет провальной, но все равно купил торт и написал чону "приходи".

разбуди меня, когда под утро вернусь домой, проторчав всю ночь в студии.
все мои песни о тебе. слишком сопливые для парня и сквозь розовую призму.
и мысли тоже.
выплюнь грубое шлюха и скажи, что трахаться с юнги лучше, потому что я действительно трахаюсь с юнги, выстанывая твое имя, под его и за что чонгук тебя только любит?
может, тогда тебе станет легче?

разбуди, когда ночью захочешь перерезать мне горло бутылочным горлышком, но не найдешь в себе силы.
я буду держать твою руку, осторожно распарывая тонкую кожу над кадыком. тепло твоих руку станет горячим, мокрым, скользким, когда кровь зальет пальцы, и умирать уже будет не страшно.
и, когда копы приедут, я не скажу им, кто меня убил.

разбуди меня, когда потеряешься в беспросветной темноте ада, блуждая по его бесконечным улицам. и я, как нильсен, буду искать тебя, куда бы черепа дорог не завели.
я вытащу тебя, пока твои демоны режут чашки, сидя за столом в объятиях своих алис.

разбуди меня, когда соберешься уходить.
кажется, я спал слишком долго.
~

27.02.| в омеласе нет дождей | sd

когда тэхену исполняется двенадцать, мать говорит, что процветание их города и счастье жителей зависит лишь от страданий какого-то ребенка, живущего в душной каморке. тогда, несильно понимающий, беззаботный мальчишка, он не думает, что это действительно значит что-то важное, но в его глазах рассыпается в пепел мировоззрение. не сформированное до конца, но убежденное в отсутствии условий для счастья и верящее в то, что все люди так же счастливы и беззаботны, как и он.

в тот же день тэхен впервые встречает намджуна на одной из улиц омеласа. тот не на много старше его самого, с фиолетовой копной волос и довольной улыбкой, проходит мимо, искря глазами.
знает ли он о том ребенке? - думает тэхен, смотря вслед.

намджун напоминает ему гиацинт - цветок дождя.
но в омеласе никогда не бывает дождей.

в следующий раз они встречаются в переулке. намджун - один из тех обнаженных красавчиков, предлагающих себя любому желающему, все так же солнечно улыбается, зазывающе стреляя глазами-щелками.
солнечные лучи путаются в фиолете волос, и оседают на коже густым оливковым туманом.

намджуна нельзя любить. только понарошку, временно и если у тебя зеркало венеры в генах. но тэхену кажется, что он уже влюблен.

они знакомятся случайно. намджун просто замечает его взгляд в толпе, подходя, легко касается запястья и произносит:

- разве мы не встречались раньше? - глубоким замшевым голосом, совсем не таким, какой обычно встречаешь у красавчиков в переулках, и тэхен даже теряется на минуту, словно вылетая из реальности в свой глубинный космос.
в тот день они впервые нарушают правила омеласа, отдаваясь любви без пресловутого венериного зеркальца, и тэхен чувствует себя по-настоящему счастливым, надевая на голову намджуна венок из белоснежных ромашек как символ принадлежности.
мой, только мой.

в двадцать лет тэхен вспоминает слова матери и спускается в подвал, чтобы посмотреть на ребенка. темнота разъедает глаза, но он отчаянно всматривается в глубь крохотного помещения, испытывая отвращение вкупе с жалостью и виною.
порыв зайти внутрь пресекается строгим жестом чужой руки и грубым толчком в плечо: нельзя!
детский мир тэхена окончательно вымывает черной мазутной волной отчаянья, опустошая до самого дна.

тэхен находит намджуна в толпе празднующих, вырывая из объятий ослепляюще-желтой людской полыньи, отводит в сторону так, чтобы не заметили, и впивается в губы опаляющим горечью поцелуем. окунается в омут и задыхается.

- давай уйдем из омеласа, - умоляюще просит он и тянет в сторону городских ворот. тэхену неважно куда идти. лишь бы отсюда и с намджуном.
обязательно с намджуном.
тот молчит с минуту, а потом вдруг обнимает, прижимаясь всем телом, ломаясь в грудном позвоночнике. обнаженная кожа лоснится на солнце, ромашки съезжают на глаза, касаясь лепестками ресниц.

утром за городскими воротами тэхен впервые ощущает холодные дождевые капли на щеках, сжимая чужие пальцы, пока омелас просыпается в пустой постели.
~

28.02.| пепел | ineedu & namgi

юнги узнает о взрыве на заправке даже раньше, чем новостные сводки газет, когда, вернувшись домой после отходняка в баре за углом, обнаруживает знакомую незваную фигуру.

намджун сидит в углу, с почерневшими от сажи волосами (совсем как в школе), с вздутыми на шее, локтях, бедрах волдырями, в приглушенной темноте отливающими бурым, и потухшими выжженными глазами. смотрит из-за подтянутых к груди коленей, тоскливо и стеклянно, что прошибает до костей холодом.
юнги пьян и, кажется, рад гостям, хотя в глубине души ненавидит намджуна.

в комнате как всегда темно, пыльно и грязно, так же как и в его душе. серые простыни, тяжелый прокуренный воздух, проеденный молью торшер - единственный источник света, и проржавевший радиатор. все то, что глушит чувства в груди под толстым слоем собственной кожи, пеплом оседающей вокруг.

юнги стягивает на ходу ботинки и плюхается на кровать, ищет в темноте пустые глаза намджуна, словно приговоренный - жалость в толпе.

- что? что ты смотришь? - выплевывает он, чувствуя подступающую к горлу тошноту. попавшаяся под руку стеклянная пепельница, разрезая воздух, ударяется о стену, разбивается вдребезги, но намджун даже не вздрагивает, продолжая тенью следить за происходящим.

намджун мертв - юнги знает - это тот другой должен страдать. тот другой должен смотреть на трупные пятна того, которого вчера трахал, получая удовольствие, тот другой должен, корчась на полу, выворачивать желудок горькой хмельной желчью под противную скользь соленой воды на щеках и выть от грудной, режущей боли.
тот другой - не юнги.

глухое ненавижу застревает поперек глотки рыбной костью, когда намджун рассыпается на атомы, вновь оставляя гнетущее одиночество.
~

@темы: слэш, fic, bts, vmon

---

Досмотрела, вальсируем

Ура! Наконец-то досмотрела "Сыр в мышеловке"
Полгода его мурыжила, никак не могла досмотреть, но вовсе не потому, что сериал скучный, нудный или плохой, а просто потому, что времени нет, а корейские сериалы все длинные (вот за это и не люблю их).
Что ж концовкой я вполне осталась довольна, но...
ОНИ. СУКА. РАССТАЛИСЬ. Я 16 серий смотрела на развитие их отношений, чтобы в конце, блять, они расстались. Ну ахуеть теперь!
В остальном закончилось вполне себе логично. Я даже рада, что Инху не упекли никуда, а-то сценаристы в конце такой узел завязали, что, как кто-то написал в комментах, только разрубать.
Я была очень рада. что Инхо с Ючоном все же наладили, хотя бы чуть-чуть, отношения. Момент с нотами был очень трогательным.

Пак Хэджин был прекрасен в роли Ючона. Его герой довольно сложным, мне показался, наверное, из-за своих неоднозначных поступков. С одной стороны Ючон пытается сделать хорошо тем, кого любит, и заботится о них, но с другой стороны делает людям больно, пытаясь сделать как раз то, что с первой стороны. Но у Хэджина здорово получилось вжиться в роль. Его Ючон мне понравился даже больше, чем тот, который в манхве.

"Это не я странный. Это вы странные".

@темы: мысли вслух, слезы, сопли, дорамы

---

крик души

Когда режиссер шипперит твой OTP,
фотограф шипперит твой ОТР,
директор БигХит шипперит твой ОТР,
хули вы лезете ко мне со своими Вигуками и Намджинами!
Заебали.
Дайте спокойно пофапать на любимок, жуя свои сухари в углу.

Уважайте чужие OTP, а то бесят индивидумы, которые под каждым постом пишут о своих канонах или "фу, они не реальны, а <любой канон> реальны и ко-ко-ко!"

Вимоны форефер, короч

время истории блять

когда выплыла новость, что Кай и Кристал встречаются, все канонщики завыли: "ой, кайсу распались", "нет, Кай, как ты мог бросить Кенсу".
а у меня таокаи тоже блять распались, но сижу в сторонке и помалкиваю.

@темы: мысли вслух, bts, vmon

---

[ff]дорога на юго-восток

дорога на юго-восток

fb
Фандом: bts
Персонажи/пейринги: сокджин, чонгук
Жанр: слэш, ангст, au
Рейтинг: pg-13

ooc

изначально задумывался другой пейринг, ибо я не шиппер джинкуков
Примечание: полгода лежал в черновиках, никак не могла его добить.
(представим, что буферной зоны между СК и ЮК нет)

Сокджин, наверное, сошел с ума окончательно, потому что взял зараженного мальчишку с собой и махнул в Циндао, до которого почти два дня езды и почти две тысячи километров.

Эпидемия распространяется со скоростью падающего ряда домино, друг за другом роняющего все больше и больше костяшек. Сокджин понимает, что так нельзя и что он фактически преступил закон, клятву Гиппократа и все, что только мог, но не собственную совесть и не собственную душу, когда бледный, измученный Чонгук, с яркими синяками на сгибе локтя, сухими слоящимися губами шепчет: "Знаете, я всегда мечтал..." - Джин не может оставаться равнодушным и хмуриться, прописывая дополнительный курс блядских таблеток, которые не помогают, а медленно травят, освобождая койку для еще одного зараженного. Парень все равно умрет, как бы Сокджин не клялся ему в обратном и не обещал невозможного.

Поэтому во время ночного дежурства он отключает Чонгука от капельницы и подхватив на руки, чтобы не будить, укладывает на заднее сидение "пикапа". Молодая медсестра провожает его до больничной парковки. Она утверждает, что позаботилась о камерах в коридорах, и желает удачи.

- Если эпидемия выйдет из-под контроля, они будут отстреливать всех неизолированных. Надеюсь, вы это понимаете, - говорит она вместо прощания, и Сокджин еще какое-то время в зеркале заднего вида видит ее худенькую фигуру со сложенными в молитвенном жесте руками.

Мотор тихо гудит. Сокджин внимательно наблюдает за дорогой, остервенело давя на педаль газа и иногда бросая взволнованные взгляды на спящего парня, лицо которого, освещенное городской иллюминацией, приобретает восковой окрас, и если бы не тихое сопение, можно было подумать, что тот уже мертв.

У Сокджина хроническая любовь к своему пациенту и клиническая смерть от безумного отчаяния и беспомощности, и сердце полыхает синим пламенем чуть левее позвоночника, облизывая горячими языками ребра и трахею.
А еще рвет душу, когда Чонгук сгибаясь пополам, ломаясь в коленях и локтях, истошно вопит от раздирающей боли и ногтями пытается вспороть кожу лишь бы избавится от нее. Сокджин резко тормозит, чуть не врезаясь в электрический столб, вытаскивает парня из машины, пока тот вцепляется ногтями в его руки, не помня себя, прижимает к разгоряченному асфальту, вдавливая предплечье в шею, и проталкивает в глотку две капсулы морфия.

Сокджин - сумасшедший и тлеет внутри, заполняясь безысходностью до краев. Она вырывается наружу солеными слезами, которые тут же высыхают под палящим утренним солнцем. Чонгук затихает, пьяными водянистыми глазами уставившись в небо. Он выглядит устало и вымученно с прилипшими к вискам темными прядями и судорожно искривленными губами, сквозь которые вырывается липкий воздух, иссушающий и дерущий горло. Сипло дышит и ловит кровоточащими пальцами пыль. Джин осторожно стирает текущую по подбородку Чонгука слюну и прижимается к его лбу своим, а после к губам, сухим и треснувшим, чтобы почувствовать сквозящую жизнь, которая еще теплая, еще дышит.

Он живой, а значит надежда слабо светит сквозь пустынные коридоры страха.
Джин не верит в магию, но надеется на чудо.

- Птицы летают слишком низко, - еле слышно шепчет Чонгук, а, когда Сокджин смотрит вверх на парящие в небе живые самолеты, кружащие над ними так, что кажется — только руку протяни, хватает за запястье и сжимает, скалится, пытаясь выдавить улыбку. - Пожалуйста, поцелуй меня еще раз.

До Циндао они не добираются. Через пару часов Чонгуку становится в разы хуже. Он вновь мучается от дикой боли, раздирает горло в кровь, серая кожа обтягивает скелет, проступающий, как сквозь брезент металлический каркас, глаза западают и постоянно гноятся. Джин держится и продолжает успокаивать, обещая, что все будет хорошо, хотя прекрасно понимает, что не будет. Парень тает, все более походя на тень, чем на человека.

Приходится остановиться в проезжаемом городке, где улицы кишат больными, отчаявшимися и догорающими, как лучины. За ними увязывается один из зараженных, умоляя подписать петицию о роспуске карантина.
- У меня жену и двух девочек вчера забрали. Как же так? Нельзя же так с людьми, как зверей, в четырех стенах держать, - говорит он, и у самого все тело в гниющих черных пятнах, значит недолго осталось. Джин не уверен даже, что это мужчина переживет сегодняшнюю ночь.
- Пожалуйста, - вновь умоляет он на этот раз громче и хватает тонкими костлявыми пальцами за локоть, давя на жалость. Сокджин сдается.

Весь город смердит затхлым отчаянием и смертью, проникающими под кожу до тошноты и отравляющими последнюю надежду, но выбора нет.

Уже в номере Чонгук кутается в одеяло, внимательно наблюдая за вышедшим из душа Сокджином, не стесняющимся своей наготы, который жадно пьет воду. Температура на улице поднялась еще на несколько градусов, достигнув критической отметки. Он видит, как трясутся чужие руки, сжимающие стакан.
- Не бойся, - еле слышно говорит Чонгук, но в тишине комнаты слова звучат слишком громко. - Умирать всегда легче.

~

Сокджин просыпается от воя сирены и смотрит в потолок, пошедший трещиной. Окно распахнуто настежь, но тюль неподвижна. День клонится к вечеру, и тени, давясь синевой, распухают.

Чонгук еще спит. У него бардовые, отливающие фиолетом пятна на щеках, на лбу, на шее прямо рядом с острой тенью кадыка начинают чернеть по краям и шелушится, хриплое, свистящее дыхание, как у чахоточника, и холодные влажные руки с кровью под ногтями.
Чонгук болен. У него теперь завтра - вечное сегодня. Ким может по пальцам одной руки посчитать сколько еще дней подряд парень проснется.
У Сокджина шелушатся губы, так что до крови сдирая кожу, и дышать тяжело. Сокджин начинает загибать свои пальцы. Наверное, их будет больше, чем у Чонгука.

С улицы слышны выстрелы - сначала несколько отрывистых, словно целятся по мишеням, чтобы не промахнутся, потом больше, а потом непрерывная канонады сливается в один сплошной поток, и ничего не разобрать, кроме нестихающей огнестрельной очереди, сопровождаемой картавым воем надрывающейся сирены.
В коридоре, совсем близко, раздаются тяжелые торопливые шаги, вновь выстрелы и режущие крики. В дверь начинают барабанить так, что та готова сорваться с петель под глухой скрежет изломанных петлей.

Птицы летают низко, как сумасшедшие, врезаются в оконные стекла и падают.
Дверь жалобно стонет и сдается, ломая ребра, и выстрелы раздаются где-то совсем рядом.
До Циндао еще так много километров.

@темы: слэш, fic, bts, jinkook, отсутствие логики как смысл жизни

---

[ff+рецензия] без названия

Фандом: exo
Пейринг: крис/чанель
Жанр: слэш

Ифань заваливается в квартиру, на ходу стягивая пиджак и ослабляя галстук-бабочку. Премьера была жаркой и здорово выматывающей - повсюду вспышки фотокамер, центр внимания, красная дорожка (а это, оказывается, классно чувствовать себя мировой звездой) - да и фильм получился отменный, в духе кайфового, динамичного экшена, где драки, перестрелки, сексуальные девочки в купальниках. Умеют же американцы снимать кино.

Ифань доволен своей работой, но сейчас - только горячий душ и постель.

Его планы прерывает тихая вибрация мобильного телефона, брошенного пару минут назад на кровать и теперь надрывающегося что есть силы немым жужжанием. "Ну кто там еще" - тяжело выдыхает Крис. Номер почему-то не определяется, но он все же отвечает по принципу "вдруг что-нибудь срочное".

- Йо, хен, как ты? Голливудская корона еще не жмет? - знакомый голос басит на той стороне провода, и даже по такой простой фразе можно понять, что его обладатель улыбается.

Чанель как всегда не вовремя, но Крис просто не может позволить себе сбросить. Слишком приятно слышать этот слегка грубоватый родной голос.

- Нет, в самый раз, ты же знаешь, - Крис смеется, обессиленно падая на постель (похоже душ придется отложить). - Ты очень занят? Хочу встретиться. Я даже взял автограф самого Ксандера Кейджа специально для тебя.

- Ты же знаешь, я не люблю Ксандера Кейджа, - вздыхают на той стороне, а Крис только хитро щурит глаза, улыбаясь еще больше.

- Правда? Я думал тебе нравятся крутые парни.

- Ну, может, только один.

моя рецензия на XXX

Вот, небольшая прелюдия, коротко отражающая мое впечатление от фильма, с одной только разницей, что я не не люблю Кейджа, а попросту не знаю. Да, я ходила на фильм только ради Криса.
Но фильм мне очень понравился, несмотря на то, что типаж не мой. Экшен отличный, спецэффекты, эпичные драки, интересный сюжет, колоритные девочки - всего этого добра в достатке. Брутальный Дизель впечатляет ничего не скажешь, особенно, когда без маечки эпично выходит из океана( хотя мне больше понравился его спуск на лыжах в самом начале. и как он не наебнулся? ) Ну и, конечно же, красавчик Крис! Я могу быть предвзята, но, по-моему, сыграл он очень даже хорошо (в боевиках ему удается играть лучше, чем в мелодрамах. имхо), хотя я ожидала увидеть больше fight-сцен с ним, где он с пистолетом и "бэнг-бэнг-бэнг", а она была только одна, в конце.

P.S. Я читала про ужасный дубляж Криса, но хотелось самой убедиться. Да, он ужасен. Голос противный.

@музыка: kris wu - juice

@темы: слэш, мысли вслух, fic, exo, krisyeol, kris wu

---

I CAN'T LOSE I GOT JUICE

хоспади, когда Крис настолько АХУЕНЕН, что даже сказать нечего!

(побыстрей бы уже на фильм сходить, а-то не терпится увидеть мега крутого Крисусе в Голливуде. )

помирать дальше

@музыка: kris wu - juice

@настроение: сдох

@темы: мысли вслух, умернах, kris wu, хоспади крисусе

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Очень обидно, что crushfest так и не довели до логического конца. Люди старались, писали, но так ничего и не вышло, зато нашли своих читателей, даже я нашла, хотя после того, как я перечитала свою работу через полгода, то слегка разочаровалась в ней. Мне она все же показалась немного нудной и нелогичной.
Так, как никто не выиграл, я представлю свой (абсолютно субъективный) список победителей. (К сожалению, я читал не все работы, простите).
Я заранее прошу прощения, что публикую ссылки, не спросив вас, авторов, поэтому, если что просто напишите мне, что я охуела в край, все удалю.

1 место. space out | автор - drop_that |минсок x исин.

Война двадцатилетних — это битва против своих же мыслей. (с)

Чудесная работа! Безумно чувственная и по-тихому эмоциональная так, что чувствуется пыль на языке и запах преющего асфальта. Когда читала у меня был полный space out, потому что погружает в себя с головой.

2 место. Everything changed when the birds came | автор - Aki Kida | чанель x лухан

Смелый лев слишком труслив, и позволяет маковому полю забрать его в страну вечного сна. (с)

Эта работа прошибает, да, насквозь. Может, я слишком люблю тему грязи, но эта работа, действительно задевает нутро, выкручивает его. Похоть, грязь, затхлая реальность - тоже могут быть красивы.
Это не хуйня, это охуенно!

3 место. Y O U | автор - Katty Bom | чанель х сехун
покажи мне путь, и я попробую еще раз (с)

Под этой работой вообще не нужно ничего писать, ей нужно просто восторгаться!
И пусть я отдала ей только третье место, но, на самом деле, все эти три работы для меня стоят на первом, потому что они все по-своему прекрасны. Я не пожалела, что прочитала их, даже не шипперя ни один из этих пейрингов (да, это было что-то новое для меня). Спасибо!

Также хочу сказать отдельное спасибо broken flowers, чья работа "CAKE" произвела на меня впечатление. К сожаление, она оказалась уже удалена. И остальным авторам, которые писали и старались.

@темы: слэш, exo, crushfest

---

Что ж однажды я все-таки решилась и взялась за эту дораму, даже несмотря на жанр "романтика", но милашка Со Канджун сделал свое дело, и, черт, да меня затянуло. Я даже сопереживала главной гетной парочке - Ючону и Соль, но все же, как истинный слэшер, не смогла пройти мимо яркой химии между Ючоном и Инхо. О, да...
Они реально так страстно ненавидят друг друга, чего только стоит их драка в 12 серии (и эти щенячьи взгляды Со Канджуна).

Ну, почему по ним ничего нет? Эх...
Еще четыре серии осталось. Не знаю, наладятся ли их отношения к концу, но очень надеюсь на это.

Инхо и Соль вообще как пару не воспринимаю. Они и как друзья неплохо смотрятся - не больше, и пох, даже если они в конце будут вместе.

p.s. Влюбилась в Ким Гоын с рыжими кудряшками.

@музыка: u-kiss - tell me why

@темы: слезы, сопли, дорамы